Одна откровенная ночь - Джоди Малпас

Просто хаос. Красные царапины от моих ногтей пересекают его спину, некоторые линии с кровоподтеками, а другие опухшие. Спина Миллера словно испещрена дорогами. Он действительно хотел, чтобы я причинила ему страдания, но не для того, чтобы получить смесь удовольствия и боли. Миллер желал, чтобы мои метки были везде — знак того, что он кому-то принадлежит. Мне.

Я прижимаю пальцы к глазам, но у меня не получается восстановить дыхание. Наполненные горечью рыдания вырываются наружу.

— Не плачь, — шепчет он, поворачиваясь и обнимая. Миллер целует меня в макушку, гладит по волосам и крепко прижимает к себе. — Пожалуйста, не плачь.

Чувство вины заполняет меня, и я начинаю кричать, чтобы выплеснуть эмоции наружу. Решительность Миллера выполнить это условие ради меня лишь усиливает страдания. Сколько бы я не твердила себе, что во всем вина Чарли, что он дьявол во плоти и заслуживает такой участи, я все равно не могу себя убедить в правильности этого решения. Миллер будет нести это бремя всю оставшуюся жизнь, и теперь, знаю, что и я тоже. Не могу позволить ему сделать это с нами. Иначе на наших шеях будет висеть петля до самого конца.

— Тихо-тихо, — успокаивает он, усаживая меня к себе на колени.

— Давай убежим, — всхлипываю я. — Это хороший выход. Возьмем Нан и уедем далеко-далеко. — Мысленно я уже составляю список мест, а Миллер смотрит на меня с нежностью, словно я просто ничего не понимаю.

— Мы не можем.

Из-за его ответа я чувствую раздражение.

— Можем.

— Нет, Оливия, ты ошибаешься.

— Это ты не прав! — кричу я. Миллер вздрагивает и закрывает глаза. Он пытается набраться терпения. — Перестань так говорить! Мы можем сбежать. Просто возьмем Нан и уедем. Мне все равно куда, главное подальше от Лондона, от этого мерзкого и жестокого мира.

Не знаю, почему Миллер заявил, что он на пути в ад, потому что мне кажется, он уже там. И я вместе с ним. Его голубые глаза медленно открываются. Взгляд затравленный. Это останавливает мое дыхание и сердце.

— Я не могу уехать из Лондона, — четко произносит он. Его глаза и тон заставляют меня прервать его. Но он еще не закончил. Миллер действительно не может уехать из Лондона, и на то есть чертовски веская причина. — У Чарли есть на меня компромат.

Ненавижу то, что мое тело само вырывается из его объятий, но это естественный инстинкт. Я откидываюсь назад, стараясь набраться храбрости, чтобы задать главный вопрос.

— Какой именно?

Я едва себя слышу.

Кадык Миллера нервно дергается при сглатывании, а его прекрасное лицо не выражает… ничего.

— Я убил человека.

Петля, которую я пыталась избежать, уже обвилась вокруг моей шеи. Она затягивается. Несколько раз сглатываю. Мои широко раскрытые глаза прикованы к его лицу. Из-за прошедшей истерики мне тяжело дышать.

— Я…

Оцепенев, я медленно двигаюсь назад, дотрагиваясь до пола, чтобы убедится, что он еще существует. Я спускаюсь прямиком в ад.

— У него ведь нет доказательств, — заявляю я. В голове туман, и я не контролирую свои слова. Возможно, подсознание отказывается верить, что это правда. Не знаю. — Ему никто не поверит. — Миллер нужен Чарли только для сделки, и он его шантажирует.

— У него есть доказательства, Ливи. Видео. — Миллер спокоен. Нет ни паники, ни страха. — Если я не выполню условия, то он воспользуется им.

— О боже. — Я провожу рукой по волосам, лихорадочно оглядывая комнату. Миллера посадят в тюрьму. Наши жизни закончатся.

— Кого ты убил? — спрашиваю я, заставляя себя посмотреть на него. В голове слышится саркастичный голос Грегори, когда он перечислял длинный список недостатков Миллера. Тогда он хотел добавить к нему убийство.

— Это не имеет значения.