Одна откровенная ночь - Джоди Малпас

Я подчиняюсь, отпускаю его лицо и укладываюсь на спину, при этом продолжая смотреть на Миллера. Он улыбается великолепной, головокружительной улыбкой. Затем берет в руку член и медленно толкается в меня, тут же подводя к краю.

— Ооох, — выдыхаю я и закрываю глаза.

Рукой хватаюсь за свои светлые волосы и придерживаю голову.

— Я согласен, — стонет Миллер, вздрагивая и выходя из меня.

Его возбужденная плоть покоится у меня на животе. До него только дошло, что все это время он был без презерватива.

Миллер кончает мне на живот, его член пульсирует, и мы оба за этим наблюдаем.

Мне не нужно произносить вслух то, что обоим и так известно. Ему некогда было думать о защите. Ведь Миллер так внезапно и быстро затащил меня в офис Уильяма. Он желал пометить свою собственность в кабинете заклятого врага.

Извращение? Да. Заботит ли это меня? Нет.

Миллер медленно опускается и прижимает меня к столу, а потом утыкается носом мне в шею.

— Прости.

Легкая улыбка на моих губах должно быть такая же извращенная, как и необдуманные действия Миллера.

— Это…

Дверь ударяется о стену, прерывая. Миллер медленно отрывается от меня и поднимает голову, чтобы посмотреть в глаза. Расчетливая улыбка медленно растягивается на его лице и мне приходится кусать губу, чтобы не повторить ее.

Господи помоги нам!

— Ну ты и мудак, — в глубоком голосе Уильяма столько злобы, — ты чертовски безнравственный мудак.

Широко распахиваю глаза, когда чудовищность ситуации пробивается сквозь болезненное удовольствие, которое я испытываю. А хитрая улыбка Миллера остается на месте. Он снова опускается и целует меня, почти целомудренно.

— Было приятно, малышка.

Миллер поднимается, но не поворачивается. Застегивает брюки и прикрывает меня, улыбаясь. Знаю, это его способ показать, что волноваться не о чем. Миллер натягивает на меня трусики, поправляет платье. И это хорошо, потому что мной снова овладевает беспокойство, отчего я не в силах привести себя в порядок. Затем он помогает мне спуститься со стола и отходит в сторону. И я во всей красе предстаю перед мощью гнева Уильяма.

Дерьмо, он выглядит так, будто готов убивать.

Губы Уильяма кривятся от отвращения. Его по-настоящему трясет. И меня теперь тоже. А Миллер спокоен. Нет. Он игнорирует ярость и спокойно выдвигает стул, поворачивает меня, толкая неотзывчивое тело к сиденью.

— Моя леди, — произносит он, заставляя меня закашлять от своего высокомерного поведения… Ему, должно быть, надоело жить. Однозначно.

Тупо смотрю вперед и начинаю нервно крутить бриллиант на пальце. Краем глаза замечаю, как Миллер разглаживает костюм, прежде чем сесть рядом со мной. Раздраженно смотрю на него, а он улыбается в ответ. И даже подмигивает! От неожиданности фыркаю и тут же закрываю рот ладонью. Я изо всех сил стараюсь сдерживать хихиканье, маскируя смех под приступ кашля. Лишняя трата энергии. В этой ситуации нет ничего смешного. Не было и до того, как Миллер взял меня на столе Уильяма. Мы оба попали в очень большую беду. Опасность увеличилась в два раза по сравнению с той, которая была по приезду.

Замираю, когда слышу приближающиеся шаги, в то время как Миллер чувствует себя уютно, расслабляется, кладет лодыжку на колено и опускает руки на подлокотники кресла. Уильям обходит стол, а я слежу за его движением. Атмосфера здесь просто… ужасная.

Уильям медленно опускается в кресло, зло глядя своими серыми глазами на Миллера, а затем, наконец, начинает говорить. Но его слова ошеломляют меня.

— У тебя новая прическа, — поворачивается он ко мне. Уильям обращает внимание на мою шевелюру, которая сейчас, наверное, растрепана. Мне кажется, что на лице появилась испарина. Я дрожу.

— Подстриглась, — отвечаю я. Теперь, когда он обратил на меня презрение, ощущаю, как разгорается мой нахальный нрав.

— Ходила в салон?

Неловко ерзаю. Это нехорошо. Люди обычно и ходят в салоны.