Пятьдесят три письма моему любимому - Лейла Аттар (2022)

Психолог Хафиза сказал, что мы должны перечислить по десять качеств друг друга, которые нам нравятся. Мне хотелось разорвать этот список. Ему нравилось, какая я верная, надежная, дающая и открытая. Как я ценю семью.

Иногда я думала, что должна просто все ему рассказать. Все. А иногда мне хотелось защитить его как можно на более длительный срок от всего того, что, без сомнения, на него свалится.

– Так ты собираешься это сделать? – спросил Трой.

– Что?

– Выступить? На новогоднем балу.

– Ну да, я согласилась, хотя мне страшно об этом думать.

– Тебе пора перестать убегать от того, что пугает тебя, Шейда. – Он посмотрел мне в глаза. – Единственный способ почувствовать себя живой – это начать жить без страха.

42. Большое «О»

31 декабря 2000 года

Поправив мой парик, Наташа сделала шаг назад.

– Отлично, – объявила она.

– Да? Мне кажется, как-то незаконченно. – Я посмотрелась в зеркало, поворачивая голову из стороны в сторону.

Она закатила глаза.

– Это так и должно быть. Так вот сексуально, небрежно и естественно.

– Ах, сексуально?

– Да, мам. Знаешь, я могу произносить это слово. – Она рассмеялась. – Поверь мне, прическа полностью соответствует твоему платью. Не слишком формально, не слишком небрежно. Ты потрясающе выглядишь!

– Благодаря моему чудесному парикмахеру и гримеру. – Я обняла ее.

– Осторожнее. – Она поцеловала меня, не касаясь, а только чмокнув губами в воздухе. – Мы не хотим ничего размазать.

– Да ты и так размазала все, что можно.

– Это называется «смоки айз», и с ним ты похожа на такую гламурную кинозвезду, как Анук Эме. Пышные волосы и темные глаза.

– Анук Эме? – спросила я. – А ты откуда про нее знаешь?

– Ну ты же знаешь, что бабушка большой любитель старых фильмов Феллини, – ответила она, надевая мне сережки. – Она берет их напрокат и устраивает киномарафон.

– Хм… Я не уверена, что это подходящие вам фильмы.

– Ой, мам! – Наташа покачала головой. – Ладно. Повернись, дай я погляжу.

Я сделала легкий пируэт.

– Шейда, нам пора выходить… – Хафиз зашел в комнату и замер на полуслове.

– Ты такая… красивая, – неуверенно произнес он, словно читал всплывающее в памяти забытое стихотворение.

– Правда же? – сказала Наташа, поправляя изящные складки драпировки моего платья.

Полупрозрачные слои струились вокруг меня, косой крой и оборки создавали асимметричный силуэт. Мягкий оттенок розового отлично скрывал суровую реальность двойного шрама у меня на груди.

– Я теперь думаю, что должен был принести тебе цветы. – Хафиз остановился в дверях.

– Ой, вы такие милые, – сказала Наташа. – Словно у вас выпускной.

Прозвенел звонок в дверь.

Наташа покраснела.

Яблоко от яблони.

– Он слишком рано. – Она состроила рожицу, чтобы скрыть смущение.

– Думаешь, это разумно? – спросил Хафиз, глядя, как дочка сбегает по лестнице навстречу своему кавалеру.

– Ей шестнадцать лет, это Новый год и Натан – хороший мальчик, – ответила я. – Ну и, кроме того, Заин тоже останется тут. Трудно придумать лучшего наблюдателя.

– Думаешь, он будет за ней следить?

– Не особо, но это не повредит, особенно если так будет думать Наташа, – рассмеялась я.

– Ты действительно… очень красивая.

Я испытала внезапный прилив нежности к Хафизу, который совсем не походил на себя самого в свежеотутюженном костюме и галстуке. У него были чистые ногти, словно он часами оттирал из-под них машинное масло, а его волосы оставались густыми и черными, как в тот день, когда мы встретились впервые.

– Ты тоже очень хорошо выглядишь, – улыбнулась я. Эта улыбка, впрочем, не дошла до моих глаз, и не потому, что я покривила душой, но потому, что хотела защитить его. От себя самой. – Спасибо, что пошел со мной. Я знаю, что ты не любишь всего этого.