– Черт, – выдохнул он, переводя дух. – Я-то хотел, чтобы это было особенным. – Он лег рядом и обхватил меня обеими руками.

– Мне именно это и надо было, – ответила я, устраиваясь у него на груди. – Я так устала, что со мной все сюсюкают.

– Да? Так что же ты не сказала? Я как раз собирался предложить тебе наручники и путы.

– Правда? – рассмеялась я. – Да ты, похоже, ни перед чем не остановишься.

– Молчи, женщина, иначе я накажу тебя сильнее.

– Сильнее? Шекспир там небось и так в гробу вертится.

– Ну, к счастью, у нас тут не я писатель.

Я повернулась и посмотрела на уголок, который он выделил мне в своей спальне. Послеполуденное солнце проникало сквозь тонкие занавески и превращало его в золотое, нереальное место.

– Как мне нравится, – сказала я.

Обнявшись, мы смотрели на бегущие по небу облака.

– Белые, – сказала я.

– Облака?

– Твои простыни. Я все думала, какого же они цвета.

– Ты хочешь сказать, что мечтала обо мне в постели, Свекла?

– Ну да.

– На будущее – я предпочел бы, чтобы ты представляла меня безо всяких простыней. Ясно?

– Ясно.

Мы снова закрыли глаза, ощущая кожей солнечный свет.

– Когда у тебя начинается химия? – спросил он.

– На следующей неделе.

Мы снова замолчали.

– Трой?

– Да?

– Они очень страшные?

– Кто?

– Мои шрамы.

Он перевернул меня на спину и осторожно поцеловал их.

– Это твои боевые шрамы, Свекла, свидетельство твоей силы. Но я даже не представлял, что это будет так сильно. Не буду врать, мне понадобится какое-то время, чтобы привыкнуть к твоим новым ниськам.

– Ниськам?

– Нет сисек. И я имею в виду не только физически. Я имею в виду – в моей голове, потому что я все время думаю о тебе. И мне теперь надо думать не про сиськи, а про ниськи. Или как это будет правильно?

– В фантазиях нет правильного и неправильного. – Я погладила его пальцы. – Думаешь, будет лучше вставить импланты?

– Хочешь – ставь, не хочешь – не ставь. Это не изменит моего к тебе отношения. Ты все равно прекрасна вся как есть.

Я укрыла нас с головами простыней, и мы лежали в этой маленькой крепости, взявшись за руки, и солнечный свет проникал к нам сквозь мягкую белую ткань.

40. Новая девушка в городе

29 октября 2000 года

Объятия из засады. Я называла их так. Когда тебя обнимают неожиданно.

Это была часть терапии Хафиза – ежедневное упражнение на развитие близости. Правила очень просты. Начинаешь с одной минуты и каждый день понемногу добавляешь. Смотреть друг на друга, не разговаривая. Тела должны соприкасаться. Никакого пространства между, никаких похлопываний по спине.

– Пока, – сказала я, стоя на вершине лестницы и держась за перила.

Он вышел из спальни и обнял меня из засады.

– Пока.

Я даже не напряглась, как обычно. Где-то посреди этих обязательных объятий я вдруг поняла, что двух людей можно любить одновременно, но совершенно по-разному. И я могу позволить себе, могу позволить Хафизу этот простой комфорт близости, принятия и не чувствовать при этом, что изменяю Трою. Интересно, что бы сказал психолог об этом выверте моего сознания.

Сами объятия были даже приятны – такое отвлечение от непрерывных мыслей, вины и тревоги, дань нашим бессонным ночам с больными детьми, собиранию листьев во дворе, уборке в доме и выносу мусора. Но вот несколько секунд сразу после объятия оказывались непростыми. Когда отдалялись лица и убирались руки, Хафиз чувствовал, что что-то не так. Он знал это с того дня, когда я уехала, оставив его стоять возле дома. Но у меня не было сейчас сил разбираться с этим.