Пятьдесят три письма моему любимому - Лейла Аттар (2022)

«Я, Камаль и наш маленький Хафиз», – говорила Ма.

Фигурка отца треснула, но я смотрела не на это. Педар закрасил ее лицо черным, не знаю чем, какой-то краской или фломастером.

Хафиз стиснул руки. Его отец пытался извиниться по-своему.

Педар сказал еще что-то. Он поднял руку и с большим усилием держал ее на весу, глядя на сына.

Хафиз кивнул, принимая его подарок.

И помощник выкатил Педара из нашей жизни.

Мы, все четверо, смотрели, как его загружают в фургон. Когда трап поднялся и за Камалем Хиджази задвинулась дверь, Хафиз взял меня за руку.

– Заин, поставь это на Хафт син рядом с нашей, – передал он сыну фигурку Ма. – Наташа, принеси спички. – Он повернулся ко мне. – Думаю, пришло время зажечь свечи.

Его улыбка выглядела неуверенной, но свободной, словно мышцы лица, отвечающие за это движение, расслабились и ему приходилось учиться ей заново. Это было сродни эху его той, первой улыбки, которая всегда оставалась в моей памяти. И снова увидела, как открываются ворота, медленно выпуская все то темное, что мучило его душу.

Мы позвали детей, Заин стоял с одной стороны, Наташа с другой. Одну за одной мы с Хафизом зажгли свечи, глядя, как огонек поднимается от фитилей. С каждым новым огоньком между нами постепенно становилось все светлее.

– Навруз Мубарак, Хафиз, – сказала я. – За новые начинания.

– Навруз Мубарак, Шейда, – ответил он. – За новые начинания.

Мне казалось, что лифт везет меня в лофт Троя слишком медленно. Я вся была как пузырь счастья, готовый взорваться множеством радужных искр.

– Мы только что обедали с Троем, – позвонила мне Джейн.

– Он вернулся? – спросила я.

– Ненадолго. Кажется, он скоро снова уезжает.

У меня тряслись руки, когда я отпирала дверь Троя. Я понимала, что он умчался из-за меня, потому что решил, что я снова исчезла из его жизни. Мне столько нужно было ему объяснить, столько возместить, но он вернулся, и только это имело значение. Я не могла дождаться, когда же смогу сказать, как мне его не хватало, излить на него всю безумную, бурлящую во мне любовь, сказать, что я его – свободная и чистая.

– Трой? – Дверь оказалась незапертой. Я вошла и застыла на месте.

Квартира была совершенно пустой. Вся мебель исчезла. Телевизор, обувь, посуда – все.

Нет. Не все. Войдя в спальню, я ощутила болезненный удар под дых. Он оставил океан, все мечты, которые подарил мне, словно ему незачем было их забирать. Они смотрели на меня со стены из своих квадратных черных рамок, пустые и бесцветные, когда Троя не было рядом.

Я медленно шла среди пустоты, хватаясь за стены.

Нет.

Я отыщу его. Я все исправлю.

Выпрямившись, я пошла к двери, и тут она открылась.

И там был он.

Увидев меня, он отпрянул.

Я почувствовала облегчение.

– Я думала, мы разминулись. Думала, ты ушел.

Он поднял последнюю стоящую в гостиной коробку и направился к выходу.

– Трой, – побежала я за ним. – Трой, погоди!

Но он уже исчез за дверью.

Я догнала его, развернула – и отшатнулась от выражения его глаз.

Глаза Троя – да, – но совершенно без привычной яркой, сияющей теплоты, голубые, но холодные, как арктический ветер. Закрытые, непроницаемые; все окна, все двери заперты наглухо. Я почувствовала, как мою душу охватывает пустота.

– Трой, прости меня. Хафиз попал в аварию. Я…

– Я знаю. Всегда что-то происходит, Шейда. Ты обещала мне, ты связала себя со мной. И все это исчезло в ту же секунду, как ты вышла из этой комнаты. Я бы понял, что ты хочешь остаться с ним в такой момент – но ты просто отшвырнула меня – как чертов выключатель. Так вот просто. С меня хватит, Шейда.

Он произнес мое имя совсем иначе. Шейда безо всякого «а-а-а-ах».

От боли я отступила назад. Трой оторвал кусок моего сердца и раздавил его голыми руками – вот с чем можно было сравнить эту боль.