Король на краю света - Артур Филлипс (2022)

Там ждал Ричард Топклифф{39}, королевский… следователь. Джефф никогда не встречался с этим человеком, но за много лет наслышался о его мастерстве от католиков, которые хромали, горбились, ковыляли, тряслись и плакали во сне всю оставшуюся жизнь. Джефф храбрился, поскольку знал, что вскоре с его истинным статусом разберутся, и еще он глядел немного свысока на худощавого лысого мужчину с тонкими руками, который обосновался в комнате с дыбой. Если бы они столкнулись в обычной обстановке, Джефф мог бы разорвать его пополам.

— Я человек Уолсингема, — тихо сказал Беллок, и безразличие на лице Топклиффа вызвало у него сильнейший страх за всю жизнь. — Вы должны сказать ему, что я здесь. У меня было разрешение.

Топклифф что-то передвинул на столе в углу, потом сунул руки в широкие штаны и принялся забавляться со своим детородным органом. Джефф слегка растерялся.

— Сообщите Роберту Билу, что я здесь. Я Джеффри Беллок. Он все объяснит. У меня с самого начала было разрешение.

Позже Джеффу пришло в голову, что Топклифф вполне мог ему поверить.

— У меня тоже есть разрешение, — прозвучало в ответ.

Голос был мягкий. Мучитель не воспринимал Джеффа как еще одного человека, вопящего о своей невиновности. Он просто хотел повеселиться, пока у него не отняли новую игрушку. То, что Джефф был мужчиной такой силы и роста, вероятно, делало предстоящий день еще более увлекательным для тощего следователя. Он снял рубашку, повесил ее на крючок, опять засунул руки в штаны.

Время от времени такое случалось. Еще в 1581 году (все Проныры об этом знали), Кат Поултер был на пути к виселице, его пытали и собирались повесить, а он все время кричал, что он Проныра и кто-то должен быстро сбегать за Билом или Уолсингемом. Может, Кат говорил правду, и случилась большая ошибка. Но, может, это была ложь. И, возможно, даже Кат не знал наверняка, не мог помнить изо дня в день, кем он был: католиком или охотником на католиков, который притворялся католиком; католиком, каким на самом деле был его отец, или охотником на католиков, как тот, кто платил ему жалованье; католиком, как его друзья в Реймсе, или охотником на католиков, как его друзья в Лондоне; насмешником над католиками, каким он был в таверне, или набожным католиком, каким он был на мессе. Или просто двадцатидвухлетним парнем, который не мог разобраться в себе, которому казалось легче и шпионить, и дружить, если он постоянно говорил правду, пусть даже противоположную по смыслу той правде, что звучала накануне. Так или иначе, Ката повесили, вскрыли ему брюхо и разрубили на куски{40}.

Теперь Беллок кричал Топклиффу подождать, умолял, угрожал:

— Всего несколько часов, пока кто-нибудь не сможет встретиться с сэром Фрэнсисом, лопни твои глаза, если ты прикоснешься ко мне, он сдерет с тебя кожу живьем, пожалуйста, друг, послушай меня…

Но Фрэнсис Уолсингем в тот момент умирал в своем доме за пределами Лондона, и Беллоку повезло: в порыве чувств начальник шпионской сети попросил о встрече с несколькими своими Пронырами и велел Билу, который бодрствовал рядом с хозяином, разузнать, где нынче Джефф-Великан. Бил послал кого-то узнать о Беллоке — доложил ли тот о своем пребывании на севере? Несчастный узник как раз плевал в Топклиффа, когда дверь открылась и надзиратель ввел посланника королевы, который и сообщил, что Джеффри Беллок освобожден по приказу мистера Била. Джефф навсегда запомнил выражение лица королевского мучителя, когда тот освободил его от ремней и кандалов: разочарование и сдерживаемый гнев, плохо спрятанные за влажным, трусоватым смешком. «Мы встретимся снова, в более благоприятных обстоятельствах».