Король на краю света - Артур Филлипс (2022)

На следующее утро после того, как Роберт Сесил одобрил разработку сценария, позволяющего определить истинные убеждения Якова VI, Джеффри Беллок проснулся с ощущением, которое у него иногда возникало во время миссии в тюрьме или в Дуэ, среди папистов, где приходилось притворяться даже во сне: внезапный спазм в животе от страха, что он пропустил тайный знак гонца, неправильно расшифровал письмо, прошел мимо предупреждения, оставленного ему в каком-нибудь логове. Загадочные сны продолжались всю ночь и ничего не прояснили: феникс смеялся, тлеющий католик сходил с костра и с торжеством улыбался Джеффри, гора обрушивалась на Беллока и всех его безликих друзей, отрубленная голова Марии Стюарт соблазняла его, пока ее смеющаяся собачка лакала кровь из лужи. «Брат, да ты же настоящий человек-гора!» Ни покоя, ни ясности.

В тот день Джефф сидел на самой высокой галерее «Розы»{42}, спектакль «Сэр Джон Олдкасл»{43} подошел к концу. «Яма» почти опустела, только несколько женщин далеко позади заканчивали со своими самыми медлительными, подвыпившими клиентами. Самым молодым подмастерьям труппы до наступления ночи надлежало выполнить особые поручения: они трудились недалеко от женщин, прибираясь в «яме», складывали подушки-за-пенни{44}, чтобы спрятать их под замок, а также собирали костюмы и прочее имущество, которые следовало пересчитать, почистить и спрятать в сундуки, пока солнце еще не зашло и работа не потребовала затрат на свечи и факелы, что вызвало бы неудовольствие пайщиков{45}.

Джеффри Беллок послал весточку, и вскоре его друг присоединился к нему на самой высокой скамье с восточной стороны; последние лучи солнца пробежали по их лицам, по деревянной оштукатуренной стене театра, а потом купол над ними налился синевой — точнее, синим, стремящимся к черному. Они выпили спиртное, которое Джефф прихватил с собой в качестве вдохновения и награды.

— Давай придумаем сюжет, — сказал Беллок, как у них было заведено в былые годы.

— Расскажи, что ты замыслил, — ответил его друг-драматург.

И Беллок сформулировал историю следующим образом: некий молодой король жаждет обладать соседним королевством, которое больше и богаче его собственного. Он собирается править обоими королевствами. Но сначала ему придется убедить бо`льшее королевство в своей истинной вере.

— Король знает, что у него нет надежды завоевать своего более крупного соседа. Его предки уже пытались и потерпели неудачу, им посчастливилось сохранить после этого собственные земли.

— Значит, по образцу Шотландии? — громко спросил драматург.

— Нет. Только не это. Никакой Шотландии.

— Нет?

— Решительно нет.

Бен Тейлор поджал губы. Некоторое время он забавлялся тем, что корчил Джеффу рожи, а затем кивнул и сделал большой глоток.

— Обойдемся без Шотландии.

— Пусть это будет Иллирия. В качестве наказания, — продолжил Джефф, — королю Иллирии приходится подчиняться строгим рамкам, установленным большим королевством — Богемией — в том, что касается войск. Никаких боевых коней, строго определенное количество солдат, пушек и прочего. Этот король знает…

— Но как об этом узнают зрители, дружище? Объяснять такую предысторию довольно утомительно. Даже в собственных пьесах я с трудом выслушиваю первые пятнадцать минут — все эти растолкования, кто кому мстит, и почему…

— Тогда давай поспешим к первому сюрпризу. Монолог: король убежден, что если проявить терпение, соседнее королевство ему попросту подарят. Возможно, он законный наследник, возможно, нет, но многие так считают, и он сам так считает. Однако он не осмеливается заявить о своих правах открыто.

— Хм. Ладно, как тебе такая история: король великой Богемии видит опасность, быстро женится на какой-нибудь девушке и начинает строгать наследников. Это бесит нашего маленького иллирийца, и мы приступаем ко второму акту.

Беллок заговорил вновь, чуть менее завуалированно.