Круиз на поражение - Евгения Кретова (2020)

Первые две модели надела на стоячие манекены, финальное платье – на третий. Усадила на тумбу. Немного сместила манекен Оливии. Выдвинула финальное платье чуть ближе к стеклу, к табличке с именем «Стефан Марроне Пасс, Россия» – все равно в углу. Почти не видно. Нагнулась к крохотным, вмонтированным в пол золотистым прожекторам. Повернула головки там, чтобы светили на композицию.

Подумав, надела манекенам сломанные туфли – эти-то себе точно ничего не переломают. Аккуратно закрепила, чтобы не «завалились».

Отошла в сторону, оценивая, что получилось.

– Браво! – неожиданный голос и вялые аплодисменты заставили вздрогнуть.

Северов.

У входа. Прислонился к стене и нагло разглядывает Ангелину.

– Браво. Из ничего сделать конфетку, – он еще раз поаплодировал, затем сунул руки в задние карманы джинсов. – Я все думаю, откуда в такой невзрачной женщине столько азарта… Что это – природное желание служить?

Ангелина сделала вид, что не заметила колкость. Отвернулась к манекенам. Достала из коробки иглы, подколола по талии платье с драпировкой, чтобы та лучше легла и не провисала.

Северов лениво пересек витрину, оказался за спиной.

– Потрясающе. Ты еще и глухая…

Ангелина резко обернулась:

– Чего тебе надо, Вань? Степан дал по шее, так ты решил на мне отыграться? Не боишься, что отдача замучает?

Тот неестественно громко и презрительно засмеялся:

– Это ты о Командоре что ли? Я его сто лет знаю… Ругаемся, миримся. Это обычное дело. И сейчас тоже мы с ним как-то сами разберемся, без розовых соплей.

Он смотрел жестко, оценивающе. Чуть склонил голову к плечу:

– Чем же ты его зацепила? – спросил задумчиво.

Девушка перешла к соседнему манекену. Не из-за того, что нужно было, а чтобы оказаться подальше от Ивана. Он внушал жуткий, первобытный страх, который скручивался в груди ледяным ужом, поднимался едким комком к гортани, и от которого цепенели конечности, а кожа покрывалась холодной испариной.

– Зацепила? С чего ты взял?

Она чувствовала взгляд Северова. Его нездоровый интерес лип между лопатками, предательски спускался ниже, к пояснице.

– И каков он в постели?

Ангелина решила, что ей послышалось. Иголка с жемчужным ушком выскользнула из оцепеневших пальцев.

– Что?.. Ты вообще в своем уме?

– С того, что больно слаженная у вас команда, – Северов оказался ближе, чем она рассчитывала – вырос прямо перед ней.

В одно движение Иван правой рукой привлек ее к себе за талию, а левой перехватил и заблокировал за спиной руки. Кривая усмешка замерла на губах, оценивающий взгляд жег переносицу.

– А ведь ты могла оказаться в команде победителей, в мое́й команде…

Жаркое дыхание с примесью алкоголя и вейпа.

В памяти воскрес душный салон машины и горячие руки там, где не надо, где она не хотела. Давно. Словно вчера.

– Отвали! – будто выныривая из кошмара, Ангелина оттолкнула Северова.

Тот снова перехватил ее запястья, рванул к себе.

– Дикая штучка, да? Понимаю тогда, чего Командор с ума рехнулся из-за тебя… Старых друзей забывает.

Ангелина дернулась в сторону, пытаясь высвободить руки.

Грохот перевернутого манекена, моргнувший свет прожекторов.

Словно в замедленном кино его перекошенное лицо, его губы все ближе. Взгляд все темнее и безжалостнее. Руки властно привлекали к себе, скользили по телу, обжигая до тошноты.

«Нос – самое больное место у млекопитающих».

«Выдвигаешь запястье и резким движением снизу вверх».

Голос Степана, живой, засевший глубоко в голове. Нет – в сердце. Как спасительный огонь. Как свет в конце тоннеля. И маяк в туманной ночи.

Иван коснулся губами ее шеи, ладонь жадно легла на затылок.

– Ну же, будь со мной ласкова… – липкий шепот заставил сердце сорваться и рухнуть в ноги, зазвенеть до глухоты в ушах.