Фирма - Джон Гришэм (2002)

— Значит, кто-то прослушивает наши телефоны и напичкал «жучками» наш дом?

— Автомобиль, может быть, тоже. Сегодня об этом долго распространялся Рик Эклин. Советовал не говорить в машине о том, что не предназначено для чужих ушей.

— Этому невозможно поверить, Митч. Почему юридическая фирма занимается такими вещами?

Он покачал головой, глядя на пустой стакан из-под вина.

— Не имею представления, детка. Ни малейшего.

Официант поставил на столик два новых бокала и встал, сложив руки за спиной.

— Вы будете что-нибудь заказывать? — не выдержал он.

— Через несколько минут, — ответила ему Эбби.

— Мы позовем вас, — добавил Митч.

— Ты веришь всему этому? — спросила она.

— Думаю, что-то в этом есть. Могу рассказать тебе продолжение истории.

Медленно она скрестила на столе руки и сидела так, слушая его с выражением бесконечного ужаса в глазах. Митч рассказал ей о Ходже и Козински, начав со встречи с Таррансом в ресторанчике Лански, о Кайманах, где обнаружил за собой слежку, и о беседе с Эбанксом, повторив ее чуть ли не дословно. Затем пришел черед Эдди Ломакса и загадочных смертей Элис Наусс, Роберта Лэмма и Джона Микела.

— У меня пропал всякий аппетит, — сказала Эбби, когда он закончил.

— Как и у меня. Но теперь, когда и ты знаешь, я чувствую себя лучше.

— Почему ты молчал раньше?

— Надеялся, что все утрясется как-нибудь. Думал, Тарранс оставит меня и найдет кого-то другого. Но нет, он вцепился в меня. Поэтому-то и Эклина перебросили в Мемфис — тоже на меня. ФБР отобрало меня для какой-то миссии, о которой я абсолютно ничего не знаю.

— Мне становится дурно.

— Нам нужно быть очень осмотрительными, Эбби. Мы должны продолжать жить так, как будто ничего не подозреваем.

— Не верю. Сижу и слушаю тебя, но не верю тому, что слышу. Это же нереально, Митч. Ты соглашаешься жить в доме, нашпигованном микрофонами, где все телефоны прослушиваются и кто-то где-то сидит и слушает каждое наше слово?

— Ты можешь предложить что-нибудь иное?

— Да. Давай наймем этого Ломакса, и пусть он обследует наш дом.

— Об этом я уже думал. Ну, а если он что-то найдет? Подумай об этом. Если мы наверняка будем знать, что весь дом прослушивается? Что тогда? А что, если он вдруг повредит какой-нибудь из «жучков»? Тогда те, кем бы они, черт их побери, ни были, поймут, что мы знаем. Это слишком опасно, по крайней мере, сейчас. Может быть, позже.

— Но это же сумасшествие, Митч. Боюсь, теперь нам придется бежать из дома на задний двор, как только мы захотим поболтать.

— Вовсе не обязательно. Можем выйти и на газон перед домом.

— В данный момент я не в восторге от твоего чувства юмора.

— Извини. Слушай, Эбби, давай на время наберемся терпения и будем вести себя как ни в чем не бывало. Тарранс убедил меня, что он настроен серьезно, он теперь не оставит меня в покое. Остановить его я не могу. Он разыщет меня сам, помни об этом. Думаю, они будут следить за мной и устроят неожиданную встречу в засаде, типа сегодняшней. Пока для нас самое главное — жить, как и жили раньше.

— Раньше? Подумай сам, много ли мы с тобой говорим в доме последнее время? Мне их даже жалко становится, если они намереваются услышать что-нибудь важное. Да я больше с Херси разговариваю.

17

Снег сошел задолго до Рождества, оставив после себя мокрую землю и проложив дорогу традиционной для Юга зиме: низкому серому небу и холодным дождям. За прошедшие девяносто лет Мемфис видел всего две снежные зимы, и третья в этом столетии не ожидалась.