Духовные беседы - Архимандрит Софроний Сахаров (2003)

Так и мы живем только верой во Христа, но ничего по-настоящему объяснить ни научно, ни философски, ни аскетически мы не можем. В начале русской революции в семнадцатом году были дебаты о безбожии, и министр просвещения Луначарский сказал: «Мне пришлось много путешествовать, посетить много кафедральных соборов, я видел большие произведения живописи, чудеса архитектуры, я слышал музыку, которою услаждался; но Бога я не видел». Тогда встал один старик-врач и сказал: «Я хирург. Теперь я кончил свою работу, но расскажу вам про мое прошлое. Мне пришлось делать много операций, и трепанаций черепа, и открывать грудь, видеть сердце, я ощущал в руках мозг человека, но мысли там я не нашел». Вы видите, какая тайна. Что такое мозг? — «кусок мяса», а каким образом рождается в нем мысль о вечности? И это явление совсем другого порядка.

Итак, каким образом страстная любовь прелагается в Божественную? — Мы знаем, что одержимые страстной любовью умирали, как ее жертвы, и немногие покаянием переходили в план Божественной любви. И этот переход от естественной, физической любви к любви Божественной связан с болезненным процессом многолетней аскетической борьбы. Почему у некоторых борьба с этой страстью, которую монах давно уже не хочет, берет тридцать–сорок лет, а у Силуана эта страсть была отрезана в одну секунду? Как мы можем объяснить это явление? С отцом N., не раз гуляя или сидя, мы разговаривали о том, что когда мы посмотрим кругом себя, то все, что бы ни было, нам кажется невероятным, «невозможным». Так оно и есть: мы ничего не понимаем — все «невозможно».

Но какой вывод из всего этого мы делаем? — Старец Силуан говорит: «Я стал так делать, как научил меня Господь... и ум мой очистился... и Дух свидетельствовал спасение», [131] которое есть переход в измерение вечности от измерений времени. Так теперь и для нас: объяснить ничего по-настоящему мы не можем, но, когда мы заповедь Христа принимаем как единственный закон всего нашего бытия — и временного, и вечного, тогда мы совершаем путь к тому, чего не может понять большинство людей, которые не хранят заповедей. И получается так: когда мы храним эти заповеди, то дух, заключенный в них, становится, странным образом, нашим состоянием. И тогда все в нас меняется, и все процессы нашего внутреннего бытия становятся другими. Но самый трудный момент этого вопроса все-таки остается: если Силуана посетил Господь и дал ему такую силу, что за полвека при самом сильном теле он никогда не принял плотской мысли, то что делать нам? — Некоторые говорят: «Надо, чтобы Господь Сам пришел к нам, вселился в нас и делал бы так, как Он заповедал, потому что по своей воле и своим подвигом мы не можем перейти в это состояние». И если сами мы не можем, то какая неправда со стороны Бога осуждать нас, — и даже на вечные муки!

Как показывает нам ежечасный опыт нашей жизни, через нас проходят энергии, неведомые нам, которые порождают те или иные движения. Человек есть существо «инодвижное», по-гречески ἑτεροκίνητος. Если мы такие ἑτεροκίνητοι, то почему Бог осуждает нас? — Это людям непонятно. Если мы подумаем, что человек — это марионетка, которая всецело движется другой волей, то Бог бесчестен: если прп. Силуан молился за весь мир с глубоким плачем, почему другим не приходит эта молитва, а только он молился так? Так философски следуя, мы не можем перейти от нашего плотского жития к жизни чистого духа... Если вы хотите идти верным путем — каким Сам Господь заповедал, — «не претыкаясь ни о какие камни» (как бывает, когда идем вне света заповеди) (см. Ин. 12:35), то жизнь определяется иным порядком. И тогда наше плотское состояние переходит в духовное. Как это возможно, я не понимаю; как плоть становится духом, это необъяснимо для меня.