Духовные беседы - Архимандрит Софроний Сахаров (2003)

Почему мы беседуем об этой жизни, которая превышает «средний» уровень христианства? — Потому что нам нужно знать, к чему мы призваны. В этом и есть монашество. Храня заповеди Христа, мы делаем себя способными к восприятию уже самой энергии Божества — благодати. Так, слова Христа: «Никто не может придти ко Мне, если не привлечет его Отец» (Ин. 6:44), связаны с идеей, что Бог сотворил природу человека способною познавать. И при тварности нашей эта способность познавать Бога делает заповедь Божию как бы обязательною, потому что заповедь и есть то, что соответствует Бытию Божественному. И тогда мы через наше старание жить по заповедям во Христе видим, как наш ум становится способным постигнуть смысл слов апостола Павла, что мы «были избраны до сотворения мира» (см. Еф. 1:4). Жизнь по-христиански требует от нас внимания к тому, где наш ум. А ум наш может идти в ТО, ЧТО ЕСТЬ до сотворения мира (я не говорю «было», но что «есть»), и сие не рождается от Земли, а есть нечто, исходящее от Бога.

Вопрос отца NN.: Все ли люди получают это призвание от Бога, без которого нельзя найти Бога, быть со Христом или знать Христа?

Я думаю, отче дорогой, что до конца мы выразить не можем существование взаимоисключающих положений. В нормальной логике, где есть «или — или», исключается третье, а здесь не исключается, и потому мы говорим, что приходится отказываться от выражения словами нашей формальной логики...

Здесь мы должны вспомнить, что, творя человека, Господь имел известный план. И в самой натуре нормального человека заложено стремление искать Абсолюта. Так что «званые» — все люди, ибо мы сотворены для того, чтобы быть с Богом, но «избранных», которые принимают это призвание, — немного (см. Мф. 22:14). И здесь возникает удивительно трудный вопрос. Как быть, когда мы встречаем людей, не способных верить: та же ли это природа, или уже нечто другое? Но быть образом Абсолюта и удовлетворяться только вкусным обедом или удобной постелью — не свойственно человеку, который хранит в себе образ Бога. Итак, все призваны только к этому; все — «званые» по природе самой, от самого создания. И мы стоим перед этим вопросом, который мы никак не можем разрешить словесно... Мы не можем выразить это словами еще и потому, что реакции каждого человека, всякого сердца — совершенно персонального порядка: Бог создал сердца наедине и говорит с человеком в сердце.

В чем можно увидеть, что совершил Христос уже как человек? — В том, что Отец отдал Его в полную власть врагам. Христос взывал к Нему в Гефсиманском саду, Он взывал к Нему на Голгофе: Отец не склонился прийти к Нему (см. Мф. 26:36 и след.; Мф. 27:46 и т. д.). Но после, как апостол Павел говорит, «дал Ему имя выше всякого иного имени» (Флп. 2:9) и на земле, и на небе. Значит, какой вывод возможен? — Я принимаю всякую скорбь, потому что я знаю, что Отец наш действительно Благий. И если мы претерпеваем все, вплоть до смерти, сохраняя полную веру в то, что Отец мой Благий, тогда по вере нашей бывает то же, что со Христом: Отец прославляет человека славою, которая безначальна. Человек призван к этому. Итак, званые — все от самого сотворения мира. Все дети Адама призваны к этому. Но избрание уже зависит от нас: если мы терпим и следуем за Богом, несмотря на все страдания. Путь этот неизъясним человеческим словом.

Молитесь за меня, потому что я, видите, не способен дать ответ, но я думаю, что его, этого ответа, и нет. До последнего Суда всемирного мы не сможем дать ответ положительный. «Мы ходим верою, а не» ясным «видением» положения (см. 2 Кор. 5:7), как апостол Павел, гениальный человек, который пережил опыт, действительно, Бога и является примером для нас даже до сих пор.