Витязи в шкурах - Анатолий Дроздов (2012)

— Он твой двоюродный брат, хотя годами годится тебе в отцы. А разве не он выгнал твою семью из Чернигова, когда умер Святослав, твой настоящий отец?

— Я целовал крест ему на верность.

— Кого из русских князей это останавливало? Не смеши меня, конязь! Да и пойдем мы не на Святослава. Он сидит в Киеве, и владеет только городом. Все земли вокруг Киева у Рюрика Ростиславича, а мы с тобой уже ходили на него. Почему бы не сходить еще?

— Мои вои и дружина не пойдут на Русь. Даже если я прикажу.

— Сейчас не пойдут, пойдут позже. Когда посидят в колодках.

— Зачем тебе русские? Сам говорил, что у тебя своих воинов больше, чем нужно.

— Мои не умеют брать города. Наши орды не выдерживают удара закованных в броню русских всадников. Когда пешие русские загораживаются своими высокими щитами и выставляют перед собой длинные копья, у моих воинов бледнеют губы — они знают, как много их поляжет, прежде чем удастся преодолеть этот страшный строй. Мои орды хороши в набеге, но не годятся для правильной войны. Мне нужен полководец. Ты.

— Я не хочу быть твоим полководцем.

— Не спеши с ответом, конязь. Подумай!

— Я не хочу, чтобы меня проклинали во всех русских церквях.

— Тебя не будут проклинать. Когда ты поделишься добычей с вашими церковными ханами, в церквях будут петь тебе осанну. Монах мне рассказывал… Подумай! Ты потерял свои полки, когда один пришел в Поле. Я потеряю свои орды, если один пойду на Русь. Вместе мы одолеем всех. Я знаю, конязь, про русскую лествицу. Самый почетный княжеский стол у вас в Киеве, и он переходит поочередно к самому старшему из вашего рода. Но это правило уже не действует, поэтому мы с тобой и ходили с войском к Киеву. Ростиславичи не хотели отдавать город Святославу, хотя он принадлежал ему по праву. Когда Святослав умрет, за киевский стол опять будет война. Даже если ты дождешься своей очереди, то не сможешь сесть в Киеве. Зачем ждать? Бери сейчас!

— Вместе с тобой?

— Вместе. Но мне не нужны русские земли, а вашим оратаям нечего делать в Поле.

— Когда-нибудь они распашут его до самого моря.

— Не распашут, конязь. Ты будешь править Русью, а я — Полем. Никто не посмеет на нас напасть — все будут бояться.

— И я буду платить тебе дань?

— По белке со двора.

— Не много ли?

— Для тебя совсем ничего… Когда ты станешь править всей Русью, у тебя будет много дворов, очень много. Мои орды перестанут приходить на твои земли, другие соседи будут нас бояться. Русь будет жить мирно и потому богато. Люди будут молиться на князя, который избавил их от войн. Никто не посмеет прогнать твоих детей со стола, когда ты умрешь. Все будут знать, что за ними — Поле. И мои дети будут править спокойно, зная, что за ними — Русь.

— Красиво говоришь, хан. А что будет, когда ты решишь, что белка со двора — это мало?

— Мы поклянемся друг другу.

— Не смеши меня, хан.

— Я пошлю своего сына тебе в Киев, а ты своего — в Поле. Они будут жить, как ханы. Но если кто-то из нас обманет другого…

— Сколько у тебя сыновей, хан?

— Семнадцать.

— Когда-нибудь, ты, возможно, решишь, что резана со двора стоит жизни одного из семнадцати. Что он мог просто погибнуть в набеге…

— Ты очень умен, конязь. Настолько, что мне не хочется отпускать тебя из Поля. Даже за две тысячи гривен. Я пойду на Святослава один, а ты думай! Хорошо думай!

Кончак встал. Игорь заерзал на подушках, для чего-то их перекладывая, затем тоже поднялся. Он был выше ростом, и Кончак посматривал на него снизу.

— Я пришлю тебе женщин, конязь. Красивых, молодых.

— Мне не нужно.

— О чем говоришь? Молодой, сильный мужчина не может без женщины! Еще я пришлю тебе толмача. Он будет учить тебя кипчакскому языку. Тебе с ним будет легко — он верит в вашего бога.

— Ты говорил, что монах никого не обратил.