Витязи в шкурах - Анатолий Дроздов (2012)

— Не обратил. Мой толмач — русский, только родился здесь. Последние двадцать лет мы не продаем из полона, взятого на Руси, бронников, мечников, тульников и стрельников. Они живут в Тмутаракани и делают нам оружие. Мы хорошо их кормим и позволяем жениться. Даже молиться своему богу. Лишь делали оружие хорошо. Овлура крестил его отец.

— Я понял, хан, что мне придется жить у тебя долго?

— Правильно понял, конязь

— Тогда я хочу просить тебя.

— Все, что захочешь, конязь.

— Разреши приехать сюда священнику.

— Когда мы будем проезжать мимо Донца, я велю русским, чтобы они прислали. И дам священнику охрану.

— Прощай, хан!

— Скоро увидимся, конязь! Учи язык хорошо. Пригодится…

* * *

Когда конная орда скрылась за островерхими крышами половецких веж, Игорь сердито повернулся к стоявшему позади тысяцкому Райгуле.

— Я велел спрятать один нож в подушках. Что не сделали?

— Бог с тобой, княже! — закрестился седой тысяцкий. — Что удумал? Да нас бы всех на кол…

— Я спрятал, — звонким голосом отозвался подбежавший Михалка, сын Райгулы. — Но люди Кончака обыскали шатер. Нож нашли и забрали. Я не успел тебе сказать, княже.

— Погубишь нас всех! — заворчал Райгула, отвешивая ему подзатыльник. — Я тебе что говорил, олух?! Попал в полон — жди, пока выкуп привезут. На наш век этих кончаков… Поймаем его на Руси, придет его час. Тогда и на кол!

Игорь только вздохнул. Спросил коротко:

— Когда купцы едут на Русь?

— Завтра.

— Верный человек?

— Православный. Крест мне целовал. Письмо свезет.

— Письма не будет. Могут обыскать и найти, как тот нож. Передашь на словах: «Выкуп за князей не собирать, только за бояр и дружину. И еще. Кза идет в нашу землю. Коли случится взять хана, или обложить где — не убивать! Он должен вернуться в Поле живым!»

Тысяцкий с сыном смотрели на него удивленно.

— Мне повторить?! — раздраженно спросил Игорь.

Тысяцкий молча склонился в поклоне.

— И вот что, — сморщился Игорь. — Кончак велел женщин нам привезти. Ты их не гони. Пусть… пляшут перед нами, как у поганых принято. Будем ездить на охоту, пить их кумыс и есть мясо. Веселиться. Понятно?

По лицам Райгулы и Михалки было видно, что им ничего не понятно. Но оба на всякий случай кивнули.

Игорь махнул рукой и пошел к своему шатру…

Часть вторая

Набег

«Поганые же Половци, победивъше Игоря с братьею и взяша гордость велику и съвокупиша всъ язык свой на Русскую землю…

…Возмятоша городи Посемъские и бысть скорбь и туга люта во всем Посемьи и в Новегороде Северьском и по всей волости Черниговьской: князи изымании и дружина изымана, избита… Мнозе тогда отрекахуся душь своих, жалующее по князих своих».

(Ипатьевская летопись)

Глава пятая

Конная полусотня ворвалась в село, когда дома уже догорали. Занявшись с соломенных крыш и быстро пожрав стены, пламя теперь доедало нижние бревна, присыпанные землей, — горький дым стелился по земле. Печи, битые из глины и потому уцелевшие в огне, жалко смотрели на скачущих воинов полукруглыми зевами — словно изумлялись.

Повинуясь жесту предводителя в золоченом шлеме, всадники стремительно растеклись между пепелищами. Их остроконечные железные шишаки замелькали по переулкам и концам еще недавно большого села, а затем, постепенно стали стекаться к околице, где, не слезая с высокого каурого жеребца, ждал предводитель.

— Живых нет, княже, — доложил Якуб, подъезжая. — Но и мертвых мало. Старики, женщины. Остальные или попрятались в лесу, или в полон попали.

Позади послышались восклицания, оба всадника, не сговариваясь, обернулись. Несколько дружинников толпились поодаль, рассматривая что-то на земле. Улеб, а это был он, тронул пятками сапог бока каурого.