Витязи в шкурах - Анатолий Дроздов (2012)

Вольга пожал плечами и склонился над затихшим телом. Срезал у половца калиту с деньгами, сунул в карман портов. Заметил за поясом кистень. Вытащил, примерил по руке. Кистень был богатый: окованная серебром рукоятка, золоченая гирька на железной цепочке. Вольга покрутил им над головой и довольно сунул за пояс. Подобрал щит половца, примерил. Оказался маловат, и Вольга со вздохом взял свой, порубанный.

Сеча затихала. Четыре десятка половцев валялись на берегу: кто насаженный на копье, кто пробитый стрелой, а кто изрубленный харалужным клинком. Полусотня Улеба потеряла свыше половины своих воев и дружинников; некоторые еще стонали, но большинство лежало, уткнувшись лицом в траву или скорчившись навсегда от невыносимой боли. С десяток степняков, руководимые воеводой с порубанной мордой (Улебу не удалось его достать — отбили), дугой, плечо к плечу, стояли у самого уреза воды, загородившись щитами и выставив копья. Наконечники копий угрожающе колыхались. Угроза была не пустой. Когда Вольга подошел ближе, увидел: трое русских воев лежали перед половецкой дугой неподвижно, еще один стонал, держась за живот, у кустов. Уцелевшие в схватке в нерешительности топтались поодаль.

— Нас теперь считай как их — не возьмем, — говорил Улебу Якуб, вытирая мокрое от пота лицо. — А бьются как! Никогда не видел, чтобы половцы так бились.

— Это ханские нукеры, — сказал Василько, натягивая лук. — Отборные воины. По оружию и броне видно.

Он спустил тетиву. Стрела с силой ударила в щит и, оставив в нем вмятину, отскочила.

— И щиты у них железные, — заключил Василько. — Стрела не берет.

Словно отвечая ему, над кромкой щитов возник лучник и мгновенно спустил тетиву. Дружинник рядом с Улебом со стоном схватился за простреленное плечо.

— Вот нас и поровну, — со вздохом заключил Якуб.

— Василько! Держи стрелка на стороже, как появится — бей! — приказал Улеб и повернулся к Якубу. — А если мы — на конь!

— Коням — копьем в брюхо, а нас порежут, пока будем вставать. Сам видишь, княже!

— Крикни им, чтобы сложили оружие. Скажи, что убивать не будем, возьмем в полон. Потом разменяем на наших. Слово князя.

Якуб прокричал по-кипчакски в сторону щитов. Умолк. Ему почти сразу ответили. Кричавшего не было видно, но все поняли — воевода.

— Что сказал? — нетерпеливо спросил Улеб.

— Они не боятся смерти. Им все равно умирать: нукеры не защитили своего хана, поэтому в Поле им сломают спины. Они готовы дорого продать свои жизни. Бог с ними, княже! — торопливо сказал Якуб. — Пусть остаются! Кони их наши, оружие и бронь соберем — помешать не решатся. Пусть идут в Поле пешком. Далеко не получится — кто-нибудь из наших переймет. А не переймет — свои же поганые спины сломают. Зачем нам тут гинуть? Пусть идут!

— И по дороге еще весь спалят, — сказал Вольга, шаря глазами по траве. — Пограбят, над детьми надругаются — чтоб веселее идти было, — он подобрал копье, повертел его в руках, отбросил. Взял другое, потрогал зачем-то железный шип на тупом конце (чтобы втыкать в землю на стоянке), остался доволен. Подмигнул Василько: — Сторожи лучника!

— Ты куда?! — попытался остановить его Якуб, но было уже поздно. Странно держа копье острием к себе на вытянутых руках, Вольга огромными прыжками полетел к щитам. Половцы, растерявшись поначалу от неожиданности, быстро пришли в себя; наконечники их копий угрожающе поднялись. Стрелок выглянул из-за края щитов с натянутым луком, но спустить тетиву не успел — Василько всадил ему стрелу прямо в глаз.

Вольга на бегу опустил копье и воткнул шипом в землю в двух шагах от линии щитов. Ошеломленные половцы и русские увидели, как прочное древко вознесло вверх вытянувшегося в одну линию с копьем воина, а затем перебросило его через дугу обороны. Раздался плеск — Вольга стоял по колено в реке.