Витязи в шкурах - Анатолий Дроздов (2012)

Копье из рук он не выпустил и, ловко перебросив острием от себя, с силой ударил ближнего к нему половца. Тот завопил, и степняки словно очнулись. Не сговариваясь, развернулись к новой опасности, подставив русским незащищенные спины…

Когда Улеб с дружинниками подбежали к реке, четверо степняков, в том числе и воевода с рубленной мордой, лежали, пронзенные стрелами — Василько и присоединившийся к нему Михайла спускали тетивы без роздыха. Оставшиеся половцы попытались встать в круг, но не успели — в злом, скоротечном бою четверо полегли, а одного Улеб, оглушив щитом, велел вязать. Русским последняя сеча тоже стоила недешево — еще двое воев замерли неподвижно на речном берегу, почти все уцелевшие были ранены — к счастью, легко. Невредимый Вольга выбрел из воды и обессилено опустился на песок. Улеб хотел было подойти к нему, но, увидев лицо воя, не стал…

* * *

Неутомимый Василько вернулся еще засветло. Он привел с собой смердов с повозками, и те, перекрестившись при виде поля битвы, стали грузить на телеги убитых русских воев и дружинников; отдельно — раненых. Их вои Улева успели перевязать найденными в шатре и разодранными на ленты одеждами из легкой камки, с убитых русских сняли броню и оружие. Всех половцев ободрать не успели, но Вольга уже ходил в красивой ханской броне и в ханских браслетах.

За броню у него вышел спор с Якубом; тот попытался сам ободрать мертвого хана.

— Василько его убил! — настаивал Якуб, сердито отталкивая Вольгу от трупа. — Его добыча.

— Василько его только прирезал! Спросив у меня позволения добить, — не соглашался Вольга в сердцах.

Разнял их Улеб.

— Вольга его свалил, — подтвердил, подойдя. — Я видел. Что лаетесь? Вон сколько еще не ободранных…

Якуб отступил и молча смотрел, как Вольга неумело стаскивает с мертвого тела броню, снимает браслеты.

— Перстни будешь брать? — спросил, когда Вольга потащил броню к реке — отмыть кровь.

— Нет! — бросил воин на ходу.

— Твое дело, — пробормотал Якуб, подходя к трупу. Нагнулся и потащил с мертвого пальца массивный золотой перстень с большим зеленым камнем. Перстень не поддался, и Якуб, выругавшись, достал из-за голенища нож…

Когда смерды закончили работу, Улеб подошел к старшему из них и высыпал в подставленную ладонь горсть монет.

— На раненых и помин души убиенных, — сказал коротко. — Раненых свезете в Путивль.

Пожилой смерд молча поклонился и спрятал деньги в карман портов.

— Как тебя зовут? — спросил князь.

— Роман.

— Гляди, Роман, за ранеными. Скоро буду в Путивле — проверю!

— И без твоего приказа глядели, — смело возразил Роман. — Это нашу весь поганые сегодня пожгли. Что ж мы своих… Мальчик твой сказывал: вы тех побили, кто нас жег?

— Их, — подтвердил Улеб. — Вишь, лежат? Ни один не ушел. Что вот только с трупиями делать — в реку бросить или так оставить?

— Будешь ты реку поганить! — не согласился Роман. — Завтра снова приедем, закопаем, чтоб не смердели. Это наш луг, коней гоняем в ночное…

— Хитрый старичок! — заметил Якуб, когда Роман отошел. — Завтра приведет своих, сымут с побитых одежду… Тут одних сапог полсотни пар. Да и наших, наверное, разденут.

— Покойнику сапоги не нужны, — вздохнул Улеб. — Лучше так, чем гнить на лугу. Поп у них есть, спрашивал, отпоют наших по чести. А смердам одежа нужна — сам видел, как их пожгли…

Прежде чем груженные телеги отправились обратно, к Улебу подошел смерд. Был он без шапки, волосы всклокочены, сухие серые глаза смотрели дико.

— Много добычи взял, княже, — сказал хрипло. — Поделился бы!

— Что нужно? — посуровел лицом Улеб.

— Оружие. И кони.

— Зачем?

— Поганых бить.