Витязи в шкурах - Анатолий Дроздов (2012)

— Так и думал, что ты. Молодец, что сообразил, не то живым бы не довезли. Крови он потерял мало. Надо будет сказать Марфуше, чтобы фибулы вернула. А ты, Тит, — строго сказал Кузьма раненому, — даже не думай вставать! Шов лопнет — кишки вывалятся. Зови, коли нужно, Меланью с горшком.

— Не буду более, боярин! — слабым голосом заверил Тит. — Я и звал, но пришла бояринька.

— Боярини тоже стесняться нечего! Она Богу обет дала — за вами ходить. Уразумел?

— Строг ты с ними! — заметил Вольга, когда они отошли.

— Как дети малые! — махнул рукой Кузьма. — Весь изрубленный, а вставать пытается. Но зато терпеливые: шьешь по живому — хоть бы вскрикнул! Только зубами скрипит. Одному недавно стопу ампутировал. Столкнулись они с половцами, стрела ранила ногу сквозь сапог, он выдернул и ездил два дня. Гангрена началась. Пилил кость по живому. Парень здоровенный, почти как ты, боялся: махнет кулаком — и самого зашивать придется. Ничего, утерпел, Только просил: «Быстрей, боярин, быстрей!»

Кузьма остановился у мешка, на котором лежал рослый молодец с легким пушком вместо бороды, откинул одеяло. Вместо правой ступни у раненого была культя, обмотанная холщовой тряпкой.

— Уже почти не гноится! — с гордостью сказал Кузьма. — Скоро и свадьбу играть можно. Так, Федор?

— Кому я нужен без ноги?! — угрюмо ответил раненый.

— После этой войны и безруких бабы разберут, — вздохнул Кузьма, — а тебя, молодого…

— Я гридень княжий. Как служить?

— На коне можно и без одной ноги. Левую в стремя — и в седло. А для сабли и щита руки есть. Там, откуда я пришел, одного безногого большое войско уже много лет ловит. По горам и долам. И все без толку.

— Он хан? — заинтересовался Федор, которого почему-то обрадовали последние слова. — Как Кончак и Кза?

— Хуже, — еще раз вздохнул Кузьма и повернулся к Улебу. — Идем, княже, к столу. А то хозяйка заждалась — у двери стоит, а позвать не решается…

* * *

Первую чару выпили молча. Улеб сморщился, жадно втягивая ноздрями воздух, и Кузьма торопливо подвинул ближе блюдо с огурцами.

— Закуси, княже. Вино сильно хмельное, забыл сказать.

— Заморское? — спросил Улеб, хрустя огурчиком. — Из греков?

— Сам делал. В моей стране все такое пьют.

— Крепкое, — задумчиво сказал Улеб, — и в голову ударило. Тепло по телу пошло. Медом пахнет, но вкус другой — горький. Меда я ведро на пиру выпить могу. Огурцы вкусные, — он взял с тарелки второй огурчик. — Хозяйка делала?

— Сам малосолил. Выпей еще, княже!

— Осторожнее! — воскликнул Вольга, видя, как Кузьма наполняет чашу Улеба до краев. — Это ж водка!

— Вино, — поправил Кузьма, ставя на стол глиняную баклагу. — Медовое, зельеное. Здрав будь, княже!

— И вы, бояре! — степенно ответил Улеб, поднимая чашу. Осушил и снова захрустел огурцами.

— Мясо пробуй, княже! — заторопился Вольга, придвигая Улебу большую латку (глиняную сковороду) со скворчащим в жиру содержимым. — Вкусное, жирное.

— Попробую! — пообещал Улеб, не переставая хрустеть огурцами. — Потом.

— Ну а мы сейчас, — весело сказал Кузьмы, цепляя ножом большой кус жирной свинины. Положил себе на блюдо и, нарезая кусками, стал с аппетитом есть, не обращая внимания на грозные взгляды Вольги. Тот, поняв тщетность своих усилий, вздохнул и последовал примеру Кузьмы.

Кузьма еще не раз наполнял чашу Улеба. Тот упорно уничтожал огурцы (по знаку Кузьмы принесли еще блюдо), не обращая внимания на мясо. И скоро это сказалось. Лицо Улеба раскраснелось, глаза заблестели. Он лихо шлепнул пониже спины подносившую закуску Меланью (та радостно взвизгнула), затем перевел взгляд на стоявшую в дверях и следившую за подносом блюд Марфушу.

— Окажи честь, бояриня! Сядь с нами!

Краска залила лицо хозяйки.

— Срам!

Улеб захохотал.

— Вот так! — весело шепнул Кузьма Вольге. — Как парить гостя голой — пожалуйста, а сесть с ним за стол — срам.