Витязи в шкурах - Анатолий Дроздов (2012)

— Сам вызвался. Никогда не встречал человека, чтоб так легко на верную смерть шел.

— А сам?

— У меня больше шансов выжить.

— Рассказывай!.. По-прежнему хочешь один?

— Вдвоем мы будем мешать друг другу.

— В пещере не мешали.

— Другая ситуация.

— Здесь хуже. Целое войско под стенами.

— С войском не справиться и вчетвером. Один не бросается в глаза.

— Кто на нас смотрит? Где один, там и два…

— Ну что ты пристал?! — сердито повернулся Кузьма к другу. — Договорились ведь! Не хочу я, чтоб ты со мной шел! Толку от твоего участия мало, а вот сгинуть на пару… Хоть один домой вернется!

— Вместе пришли, вместе и уйдем.

— Если все обойдется, и я вернусь в Путивль, кто мне поможет?

— Улеб. Сразу двоим.

— А вдруг у него не получится? Ты хоть знаешь, что и как.

— Тогда пойду я. Ты будешь ждать.

— Ты слишком молодой и горячий.

— Ты у нас спокойный и мудрый! Кто еще совсем недавно кипел, как чайник?

— Как я смогу твоим в глаза смотреть, если что случится?

— А я?

— Сможешь. У меня двое детей, сестра, брат, племянники… Я хоть что-то оставил после себя на земле. А ты единственный у родителей, своими детьми не обзавелся. Таких в старые времена даже в войско не брали.

— Не ожидал от тебя такого самопожертвования.

— Выбора нет. Не пойду, забросают город шереширами. Сгорим!

— Пробьемся!

— Через такую орду?! Убьют или, что того хуже, возьмут в полон. Поставят клеймо, как Микуле, а затем продадут на невольничьем рынке грекам.

— Я всю жизнь мечтал побывать в Греции. Представляешь, древний Константинополь, он же Царьград! Кто из историков и когда видел его вживую?

— Ты не увидишь. Посадят нас в галеру, прикуют к скамьям… Будем сидеть там в собственном дерьме и веслами ворочать пока сдохнем! Ты этого хочешь?

— Лучше уж в бою…

— Пошли спать. Голова трещит. Следующей ночью спать не придется.

— Не тебе одному…

* * *

Волк бесшумно бежал под высоким берегом речной поймы, стараясь держаться темных мест. Полная луна еще только выкатилась над зубчатой кромкой леса, и берег отбрасывал длинную тень — достаточную, чтобы укрыть не только волка, но и небольшой отряд всадников. Но всадников не было. Только одинокий зверь оставлял за собой узкий след на росной траве, и след этот невозможно было различить даже в двух шагах — настолько темно было в этот час.

В нужном ему месте волк остановился, осмотрелся и прислушался. На сотню шагов во все стороны было ни души. Тогда зверь стремительными прыжками помчался вверх по склону. Оказавшись на вершине пологого берега, замер, вглядываясь в открывшуюся его взору картину.

Все огромное пространство вдоль обоих берегов Сейма напоминало звездное небо. Только это небо, в отличие от того, что смотрелось сейчас в темные воды реки, не выглядело мирно. Сотни костров пылали на заливном лугу, всполохами освещая шатры, кибитки, телеги и другие, трудно различимые даже в лунном свете и потому непонятные глазу предметы. Возле костров мелькали тени, но их было немного — войско легло спать, оставив у огней дежурных.

Волк долго смотрел вниз, прислушиваясь и принюхиваясь. Звуки, улавливаемые его острым слухом, были мирные: ржание коней, мычание волов, редкие возгласы людей. Легкий ветерок доносил до него горький запах сгоревшего на углях мяса, кисло пахло конским потом и прелыми шкурами. Запаха, который старательно вынюхивал зверь, не было. Волк так долго стоял на берегу, что стал похож на изваяние — будто кто-то по неведомому промыслу поставил здесь истукана; то ли для отпугивания чужаков, то ли для предупреждения своих об опасности.

Ветерок, веющий от реки, усилился, и волк шевельнулся, уловив в богатой струе запахов тонкую резкую струйку. Закрутил мордой, определяя направление. Затем осторожно двинулся вниз по склону.