Поединок во тьме - Михаил Соловьев (2015)

— Тяжелая рука у бати, — бормотал Петр, пытаясь найти что-то в темной глубине. — Тяжелая… Вот оно.

Он достал большое увеличительное стекло и буркнул:

— Отойди.

Я молча отстранился.

— Он, когда писал, давил сильно, — пояснял Петр, устанавливая настольную лампу. — Буковки-то стер, а следы остались. Спереди не видно почти, а на оборотной стороне кое-что есть.

Линза нависла над журналом летающей тарелкой.

— Вот, — через несколько секунд сказал он. — Гляди.

В ярких лучах лампы просматривались перевернутая цифра 1 и буква Х.

— Схема номер один, — торжественно произнес Петр. — Они у него в отдельной папке были, вот только я, похоже, дома их оставил.

— Как так?

— Отдельно лежали. Забыл, — виновато буркнул он.

— Поехали, — поднялся я. — Заберем.

Схемы были на месте. Изрисованные листы кальки и миллиметровки покоились на стеллажах.

Смотреть сели прямо здесь же.

Пока ехали, Петр переживал. Успокаивал его, как мог: мол, не может за один день приключиться столько несчастий.

Так и вышло. На дворе лишь тихо гавкнул старый пес, изображая перед хозяином усердную работу.

Разложили схемы перед собой. Сразу откинули те, на которых были нарисованы электрические сети. Через минуту рисунков осталось два. При ближайшем рассмотрении выяснилось, что это один план, разделенный на две части: Сх. 1 и Сх. 1.2. На одной нарисована замурованная задвижка, но без листочка с надписью 1.2. все оказалось бы бесполезно.

На нем давался подробный маршрут со всеми привязками.

«16». М. Птахин

Трасса от Слюдянки до Иркутска непроста, и кто полагает, что доедет быстро, ошибается. Иной раз напоминает она мне хитросплетением поворотов и синусоидами подъемов жизнь с ее неожиданными выкрутасами и сюрпризами.

Мой «крузерчик» завывал, обгоняя очередную фуру, а в голове понемногу складывался сюжетец.

Судя по историям Петра, нам нужен третий партнер. Причем парень должен быть альпинистом, авантюристом, иметь в наличии уйму свободного времени и без загруженности бытом. Из холостых товарищей, способных на такое сумасшествие, у меня был лишь один. Сергей. Вот только не виделись мы давно, однако, задай я ему вопрос об альпинизме, он сразу бы важно надул щеки, даже если бы в этом ничего не понимал.

Парень всегда был туристом, отменным фотохудожником и в любое время радостно бежал от цивилизации. Скажи я ему: лезем в шахты — явится в назначенный срок и будет играть в спелеолога.

Вспомнил, как лет двадцать назад он поразил мое воображение, будучи еще женатым. Тогда я впервые побывал в его «двушке». Серега стоял с мольбертом в семейных трусах посреди квартиры с ободранными стенами.

«Маслом рисует», — уважительно подумал я, пробираясь через завалы мебели и уворачиваясь от огромной дружелюбной собаки и малолетних детей. Те с криками «дядя Миша» попеременно вцеплялись то в меня, то в пса.

На холсте обнаружились четыре невнятные полосы, изображающие вазу с цветами.

— Он раньше в своем исследовательском институте выставки детского творчества устраивал, чтобы себя пиарить, — сказала жена Ольга, увидев мое удивление. — Представьте рисунки: Петя Иванов, 6 лет; Андрей Сидоров, 11 лет, и в самом конце — Пономарев Сергей, 24 года. Бывало, и первые места на тех выставках занимал. Лучше бы квартиру в порядок привел!

— Тут уж кто для кого, — выписывал мифическую синюю ромашку художник. — Квартира для меня или я для квартиры? Главное — приоритеты правильно расставлять.

Излишне говорить, что в конце концов они развелись.

Тайгу и родной край Серега знал прекрасно. Бывали у него и одиночные походы. А вот альпинизм… Память услужливо напомнила наш с ним поход 1985 года на Кругобайкальскую железную дорогу. Серега на второй день неожиданно пропал с утра. Никто не знал, где он. Слева скалы, справа Байкал. Идти некуда.

Нашел его за одним из туннелей.