Охотники на фазанов - Юсси Адлер-Ольсен (2012)

— Эти люди должны умереть, — произнес голос в голове у Кимми.

В это утро она открывала тайник в стене и доставала из него гранаты. Глядя на дьявольские приспособления, она ясно видела всю картину. Поодиночке, одного за другим, чтобы оставшиеся тем сильнее испытали чувство страха и раскаяния.

Она улыбнулась собственным мыслям и засунула ледяные кулачки поглубже в карманы пальто. Они уже ее боятся, это доказано. Теперь эти скоты бросят все силы на то, чтобы ее найти. Они подступали все ближе, несмотря на свою трусость.

Вдруг она перестала улыбаться. Об этом последнем обстоятельстве она не подумала. Они же трусы! А трусы не станут ждать — они удерут, пока не поздно.

— Мне надо поймать их всех вместе, — произнесла она вслух. — Надо как-то так устроить, иначе они сбегут. Я придумаю, как это сделать.

В то же время голоса в голове требовали чего-то другого. Они очень упорные, и с этим ничего не поделаешь. От этого можно сойти с ума.

Кимми встала с парковой скамейки и топнула, отгоняя окруживших ее чаек.

Куда пойти?

«Милле, Милле, милая Милле», — безостановочно звучало в душе, будто мантра.

Плохой выдался день. Слишком много вопросов навалилось!

Она опустила глаза и заметила влажный налет на туфлях, оставленный туманом. Мысли вернулись к буквам, которые стояли под запиской Тины: «Т. К.». Но откуда взялось это «К»?

Это было во втором классе гимназии перед самыми каникулами, всего через пару недель после того, как Кимми дала отставку Коре Бруно, ввергнув его в уныние. Она объявила, что считает его посредственностью во всем: как в смысле талантов, так и личного обаяния. Он был просто убит.

Перед этим Кристиан долго ее подначивал.

— Слабо тебе, Кимми, — нашептывал он ей каждый день во время утреннего пения.

Днем он при всяком удобном случае то толкал ее в бок, то похлопывал по плечу, когда они стояли своей компанией, и снова повторял:

— Ну что, слабо?

Но ей было не слабо. Они следили за каждым ее шагом и все время подзадоривали. Она вытягивала ноги в проход, так что юбка поднималась еще выше, играла ямочками на щеках, выходя отвечать урок к учительской кафедре. Носила тоненькие блузочки и говорила капризным голоском. Потребовалось две недели, чтобы разжечь желание у единственного из учителей, которого все в этой школе любили. Он так загорелся, что даже смешно было на него смотреть.

Он был еще молод и недавно начал свою карьеру. Говорили, что он — лучший выпускник отделения датского языка Копенгагенского университета этого года. Он был совсем не похож на обычного учителя частной школы: помнил, какие разные люди живут за стенами этого мирка, и задавал ученикам нетипичные тексты для чтения. И вот Кимми пошла к нему и спросила, не согласится ли он стать ее репетитором перед экзаменом. И на первом же уроке он пал жертвой ее чар, измученный зрелищем этих форм, едва прикрытых тоненьким хлопчатобумажным платьицем.

Его звали Клаус, причем «у» писалось как «v». Так случилось по недомыслию отца, увлекавшегося диснеевскими фильмами.

Никто не смел открыто назвать его Клаусом Крикке,[10] однако захомутать его Кимми сумела. После трех занятий он перестал вести учет потраченных на нее часов. Он встречал ее в своей квартире уже наполовину раздетый, хватал в объятия и покрывал бесчисленными поцелуями, неустанно лаская ее обнаженную кожу. Он весь пылал неутолимой страстью, которая сжигала его разум, уже не думал о посторонних ушах, о чьих-то недобрых взглядах, о каких-то правилах и санкциях.

Она собиралась сама рассказать обо всем ректору школы и заявить, что Клаус ее принудил. Хотелось посмотреть, что из этого получится — сумеет ли она и тут справиться с ситуацией?

Однако план сорвался.

Ректор вызвал к себе обоих вместе. Заставил посидеть в приемной у кабинета, мучаясь неизвестностью. Секретарша присутствовала в качестве дуэньи.

С этого дня Клаус и Кимми больше не разговаривали.