Западня - Мелани Раабе (2015)

Краем глаза замечаю немо мерцающий телевизор, который мать, похоже, включила от растерянности. Я попыталась объяснить им, как так получилось, что я оказалась здесь, что снова выхожу из дома, сказала, что мне стало гораздо лучше и надо сделать кое-что важное, и, к моему удивлению, они этим и удовольствовались, по крайней мере, пока. И вот мы сидим. Смущенно смотрим друг на друга, надо столько всего сказать, но будто бы что-то мешает начать разговор. На низком столике передо мной какие-то закуски, приготовленные матерью на скорую руку. Она по-прежнему чувствует, что должна меня кормить. Я как в дурмане, все мне кажется нереальным, шершавые обои, часы с кукушкой, ковер, семейные фотографии, знакомые запахи – уму непостижимо. Непостижимо уже то, что я здесь. Украдкой рассматриваю родителей. Они постарели по-разному. Мать почти не изменилась, разве что стала чуть-чуть изящней, но в остальном все та же маленькая, худенькая, скромно одетая, со слегка вышедшей из моды короткой стрижкой и недавно покрашенными темно-рыжими волосами. Отец же сильно постарел. Столько лет прошло. Уголки рта дряблые, руки трясутся. Он старается это скрывать.

Я вцепилась в свою чашку, как в спасательный круг. Обвожу глазами комнату, взгляд останавливается на книжных полках на стенке слева. Один ряд книжек привлекает мое внимание, знакомые шрифты, я их узнаю и понимаю, что на этой полке стоят мои книги. Причем по два экземпляра каждого романа, строго в хронологическом порядке. К горлу подкатывает комок. Я всегда считала, что родители не интересуются моими книгами и уж конечно не читают. Они никогда не высказывались по поводу моих сочинений, будь то подростковые рассказы или же первые романы, которые я писала лет с двадцати. Мы никогда не разговаривали о моих произведениях, ни о первых, которые никто не читал, ни о последовавших за ними бестселлерах. Они никогда не просили, чтобы я подарила им новую книжку. Поначалу я обижалась, потом привыкла. А они, оказывается, собирали мои книги, все, и даже в двух экземплярах. Может, чтобы у каждого был свой. А может, на случай, если один потеряется.

Хочу об этом спросить, но мать осторожно покашливает, явно собираясь что-то сказать.

Этот разговор начала я и сама собиралась вести его. Но не смогла подобрать слов. Да и как спросить собственных родителей, не считают ли они тебя убийцей? И где взять силы, чтобы выслушать ответ?

– Линда, – начинает было мать, но тут же умолкает от того, что к горлу подкатывает комок. – Линда, хочу тебе сказать, что я тебя понимаю.

Отец сочувственно кивает.

– И я тоже, – говорит он. – То есть, конечно, вначале мы были потрясены. Но потом мы с матерью обсудили все это и поняли, почему ты это сделала.

А я вот ничего не понимаю.

– И я хочу извиниться, – говорит мать, – зато, что положила трубку, когда ты звонила. Я себя очень плохо чувствовала. Это было как раз после того, как это произошло. Но на следующий день я тебе звонила, но никто не подходил к телефону.

Я хмурюсь, пытаюсь понять. Я всегда у телефона, я ведь в прямом смысле слова самый большой домосед в мире, всегда дома. Потом соображаю. Погром в кабинете. Разбитый ноутбук, разорванные в ярости папки, сорванный со стены и грохнутый об пол телефон. Согласна. Но о чем вообще они говорят? Что произошло?

– Разумеется, ты вольна поступать так, как хочешь, – говорит мать. – Это твоя история. В конце концов, это твой жизненный опыт. Но было бы неплохо, если бы ты все-таки нас предупредила. Особенно… – она запинается, покашливает и тихо заканчивает фразу: – Особенно если дело касается этого… этой смерти.

Удивленно смотрю на мать. Она кажется такой усталой, словно в эти несколько предложений она вложила все свои жизненные силы. Но не понимаю, о чем она.

– О чем ты говоришь, мама?

– О твоей новой книге «Кровные сестры».