Западня - Мелани Раабе (2015)

… Фонарь, как закатное солнце, заливает такси оранжевым светом. На подгибающихся ногах добираюсь до машины, сажусь. Отступать больше некуда. Говорю водителю адрес и пытаюсь подготовиться к решительному бою. Перед внутренним взором всплывает лицо Ленцена, и волна адреналина и ненависти накрывает меня. Чувствую небывалый прилив энергии, с трудом могу усидеть на месте. Делаю несколько глубоких вдохов и выдохов.

– С вами все в порядке? – спрашивает водитель.

– Лучше не бывает, – отвечаю я.

– Вам плохо?

Отрицательно трясу головой.

– А вы не знаете, что это за музыка сейчас играет, – спрашиваю я, чтобы переменить тему разговора.

– Скрипичный концерт Бетховена, – отвечает водитель. – Какой точно, не могу сказать. Вам нравится Бетховен?

– Мой отец любит Бетховена. Помню, раньше он при первой возможности на весь дом заводил Девятую симфонию.

– О, как по мне, так это волшебная вещь.

– Серьезно?

– Абсолютно. Бетховен написал Девятую симфонию, когда уже совсем оглох. И эта чудесная музыка, все эти инструментальные партии, многоголосье, хор, солисты, все эти чудесные, божественные звуки возникли в голове глухого человека.

– Ой, а я и не знала, – вру я.

Водитель вдохновенно кивает. Мне нравится его энтузиазм.

– Когда Бетховен первый раз дирижировал своей Девятой симфонией, сразу после заключительных аккордов публика за его спиной взорвалась аплодисментами. Но Бетховен не мог этого слышать. Он повернулся к залу, не зная, какое впечатление произвела его симфония. А когда увидел восторженные лица, понял, что все в порядке.

– Вау, – говорю я.

– Да, вот так, – говорит водитель.

Он довольно резко нажимает на тормоз, мы останавливаемся.

– Приехали, – говорит он.

Поворачивается, смотрит на меня. Киваю и говорю:

– Хорошо.

Выбираюсь из безопасного кокона машины, которая тут же уезжает и скоро исчезает в темноте. Я на окраине города. В солидном, спокойном жилом районе. Дома больше, чем на улице моих родителей. Каштановые аллеи. Сразу узнаю дом Ленцена. Я его видела на фотографиях. Их сделал частный детектив, которого я наняла еще в самом начале своей операции, чтобы выяснить все что можно о Ленцене, его семье и его окружении.

Вот уже в третий раз за сегодняшний вечер я иду по гравиевой дорожке, но на этот раз колени не дрожат и сердце не выскакивает из груди. Я спокойна. Срабатывает датчик движения, и путь мой освещается. Две ступеньки крыльца. Внутри загорается свет, и не успеваю нажать на кнопку звонка, как Виктор Ленцен открывает дверь.

Эти светлые прозрачные глаза.

Он жестом предлагает мне войти.

32

Я достигла цели своей экспедиции.

Виктор Ленцен передо мной, на расстоянии вытянутой руки.

Он закрывает за нами дверь, мир исчезает. Мы остаемся одни.

Ленцен изменился. На нем черная рубашка и джинсы, выглядит так, что хоть сейчас снимай в рекламе лосьона после бритья. И эти светлые глаза, которые я никогда не забуду, потому что впервые посмотрела в них там, в квартире Анны. И как я только могла сомневаться в этом?

– Зачем вы пришли, Линда? – спрашивает Ленцен.

Он мне теперь кажется чуть меньше ростом, чем во время нашей последней встречи. Или это я стала чуть выше?

– Мне нужна правда, – говорю я. – Я заслужила это – знать правду.

Несколько секунд мы стоим в его прихожей, глядя друг на друга. Воздух между нами дрожит от напряжения. Пауза болезненно затягивается, но я выдерживаю ее. Виктор Ленцен отводит глаза.

– Не разговаривать же нам в прихожей, – говорит он.

Он идет, я за ним. Дом его огромен и пуст. Кажется, будто он собрался отсюда съезжать или так толком и не въехал.

О чем, интересно, он сейчас думает, когда идет, чувствуя меня за своей спиной. То, что я здесь, означает, что я все поняла. И что ничего не закончилось. И предстоит очередной раунд.