Да победит разум - Эрих Фромм (2021)

Сейчас, когда я пишу эти строки, Куба является нашей самой острой проблемой в Латинской Америке. Мы оккупировали Кубу трижды с тех пор, как оттуда ушли испанцы[244]. Мы заставили Кубу уступить нам военно-морскую базу, которую используем до сих пор. Поправка Платта[245], отмененная только Рузвельтом, официально делала Кубу нашим сателлитом. Но несмотря на отмену поправки, интересы крупного американского капитала оставались влиятельной силой нашего политического влияния на Кубу. Когда массовые народные протесты привели к свержению режима Батисты и к власти, в ореоле народного героя, пришел Кастро, никаких американских возражений не последовало. Но Кастро превратил политическую революцию в революцию социальную и экономическую. Он не только строил дома, школы и больницы, он, кроме того, национализировал крупные сахарные плантации, нефтяную промышленность и банки, и этим причинил ущерб мощным финансовым интересам тех, кто инвестировал в кубинскую экономику крупные капиталы.

«Из десяти крупных сахарных компаний, которые доминировали в господствующей на острове отрасли, семь принадлежали Соединенным Штатам. Кубинское участие в американской сахарной квоте шло на пользу лишь этим крупным производителям, в то время как рабочие этих плантаций в течение нескольких лет жили буквально на грани голодной смерти. Многие государственные предприятия Кубы, банки, нефтеперерабатывающие заводы и добывающие предприятия также принадлежали гражданам Соединенных Штатов. Любая социальная революция, таким образом, неизбежно оказала бы отрицательное влияние на эти частные интересы»[246].

В результате была начата кампания нарастающей враждебности в отношении правительства Кастро, кульминацией которой стало обвинение в предоставлении плацдарма для русского проникновения в Латинскую Америку и в создании коммунистической базы для нападения на Соединенные Штаты. После недолгих колебаний Соединенные Штаты предприняли ряд враждебных действий против Кубы и в экономической сфере: последовали ограничение сахарной квоты, эмбарго на почти все виды торговли, практически полное эмбарго на туризм, после чего последовал разрыв дипломатических отношений США с Кубой. Одновременно высказывания официальных и неофициальных лиц в отношении Кубы становятся все более и более враждебными, а совсем недавно антикастровские повстанцы, морально и материально поддержанные определенными группами в Соединенных Штатах, устроили контрреволюцию[247]. Все это было сделано под аккомпанемент заявлений о том, что режим Кастро целиком и полностью контролируется русскими, что Куба практически стала советским сателлитом и что Соединенные Штаты имеют право и обязаны защитить себя и все Западное полушарие от русской агрессии.

Каковы, однако, факты? Революция Кастро была подлинно кубинской революцией, она не была подготовлена или инспирирована ни в Москве, ни в Пекине. Не была эта революция и результатом действий кубинских коммунистов, которые были в союзе с Батистой все время его президентства. Чем сильнее Соединенные Штаты пытались угрожать Кастро и душить кубинскую экономику, тем в большей степени Кастро был вынужден искать экономической помощи у советского блока. Вследствие своей экономической зависимости от советского блока Кастро стал придерживаться просоветской линии в своей внешней политике, а кубинские коммунисты, которых презирали за бесчестный оппортунизм, приобрели беспрецедентное влияние, которым раньше не обладали. Заявления о «коммунизме» Кастро стали самосбывающимся пророчеством. Из-за американских мер Кастро все больше склонялся к коммунистическому лагерю и задним числом оправдал американскую политику.