Скажи, что ты моя - Элизабет Нуребэк (2019)

Я достала объявление о смерти, обнаруженное в моем почтовом ящике. Положила бумажку на стол. Потом показала сообщение, полученное ночью.

– Я знаю, от кого это, – сказала я. – И я знаю, кто пытался задавить Эмиля.

– Вы хотите сказать, что это один и тот же человек? – спросила Оливия Лундквист.

– Одна и та же женщина.

– Женщина?

– Она стояла у нашего дома, запахнувшись в дождевик с капюшоном, скрывающим лицо. Эта же женщина пыталась задавить нашего сына.

Инспектор криминальной полиции Оливия Лундквист придвинула к себе бумагу с объявлением о моей смерти.

– Вы обращались в полицию? – спросила она.

– Нет, – ответила я и почувствовала на спине ладонь Хенрика. Ощутила его поддержку. – Возможно, мне стоило заявить об этом.

– Может быть, – сказал Матс Хедин. – Такое часто случается?

– Что именно?

Матс Хедин сделал глубокий вдох и медленно выпустил воздух.

– Что психотерапевту угрожают?

– Случается, хотя и нечасто, что пациенты угрожают своему психотерапевту, – ответила я. – Одни страдают аффективными расстройствами, у других отсутствует контроль за импульсами, у третьих картина такова, что агрессивное поведение является частью симптоматики.

– А почему кто-то хочет убить вас? – спросила Оливия Лундквист.

– Как ясно сказано в эсэмэс, у нее моя дочь, которую…

– Так у вас еще есть дочь?

– Все это я уже рассказывала вам в прошлый раз, – ответила я. – Моя дочь пропала двадцать один год назад. И это тот же человек. Женщина, которая украла мою дочь, пыталась задавить Эмиля в уверенности, что это я. Она хочет остановить меня, заставить меня прекратить.

Полицейские инспекторы переглянулись. Оливия Лундквист снова взяла мой телефон и перечитала сообщение.

– Но ведь здесь этого не написано, ведь правда? – спросила она, вопросительно глядя на меня. – Где написано, что она украла вашу дочь двадцать один год назад?

– Естественно, так напрямую это не написано, – нетерпеливо ответила я. – Прочтите. Там написано, что она желает моей смерти. Там написано, чтобы я оставила их в покое – «теперь она моя». Она пишет, что я подвергаю своих детей опасности, – значит, ей что-то известно о моей дочери, не так ли?

– У меня к вам один вопрос. Каким образом вы подвергли своего сына опасности?

Я стиснула зубы. Мне с трудом удавалось сдерживаться. Пальцы Хенрика крепче сжали мою руку.

– В чем цель этих вопросов? – спросил он. – Мы заявляем, что нашего сына сбила машина. Что моей жене угрожали. Кроме того, у нас есть доказательство того, что хотели убить именно ее, – вы сами читали эсэмэс, которое она получила. Разве не на этом вам следовало бы сосредоточиться? Или вы не воспринимаете все это всерьез?

– Само собой, мы относимся к этому очень серьезно, – произнес Матс Хедин с неприятной улыбкой. – К сожалению, Стелла, я вынужден спросить вас, где вы находились в пятницу вечером.

Оба посмотрели на меня. Хенрик тоже.

– В прошлую пятницу? Я уже не помню, что делала в прошлую пятницу.

– Я могу помочь вам вспомнить, – сказала Оливия Лундквист. – Вы разыскали Изабеллу Карлссон. Теперь вспомнили? Или нужно еще что-то? Вы стояли перед ее домом, хотя вас призывали с ней больше не общаться. Тем не менее, вы были там и накинулись на нее на улице перед ее подъездом.

Так речь идет о той пятнице. Моя последняя отчаянная попытка.

– Я действительно была там, но я не кидалась на нее.

– По нашим данным, вы вели себя агрессивно и были невменяемы.

– Я не вела себя агрессивно. Ничего подобного.

– Но вы были невменяемы?

– Возможно, я была немного выведена из равновесия.

Оливия Лундквист поджала губы.

– В какое время это произошло?

– Около одиннадцати или ближе к двенадцати.

– А что вы делали потом?

– Сначала я поехала домой. Потом в школу к Эмилю – наверное, около трех. Потом мы ездили с Хенриком на его машине.