Седьмая чаша - Кристофер Сэнсом (2010)

— Иногда он отказывается жрать, ваша честь, и тогда его приходится кормить с ложечки, словно малое дитя. А другой раз — выплевывает все, что у него во рту, прямо на санитаров.

— Значит, вам следует удвоить ваши старания, приятель.

Эйнсворт повернулся к Метвису.

— Сэр Джордж, вы директор. Что скажете в ответ на высказанные претензии?

Метвис поднялся.

— Я готов был бы согласиться с ними, ваша честь, если бы не одно обстоятельство. Я прилагаю все силы к тому, чтобы выполнять свои обязанности наилучшим образом, но в соответствии с существующими правилами в Бедлам принимаются лишь те пациенты, которых можно вылечить, да и то на ограниченный срок.

— Но наверняка некоторые пациенты живут у вас годами и за их содержание платят родственники?

Я вспомнил о смотрительнице Эллен, сказавшей, что она никогда не сможет выйти из Бедлама.

Метвис, казалось, был близок к обмороку.

— Только в тех случаях, когда родственники не могут обеспечить им надлежащий уход, — промычал он.

— И достаточно богаты, чтобы сплавить несчастных вам и таким образом избавиться от них.

Судья Эйнсворт раздраженно постучал гусиным пером по столу.

— Я намерен положить конец подобной практике, хотя обычно такими делами занимается суд по делам сирот и опеки. Но меня беспокоит то, сколь долго может сохраняться подобная ситуация.

Он повернулся к Гаю.

— Доктор Малтон, вы осматривали этого мальчика. Что вы можете сообщить суду?

Гай встал.

— Адам Кайт очень болен, ваша честь. По каким-то причинам, не до конца мне понятным, он решил, что Господь обделил его своей милостью. И все же я полагаю, что сумею ему помочь.

— Значит, его нельзя назвать отъявленным еретиком?

— Ни в коем случае, ваша честь. Но, конечно, я понимаю, что при желании его действия можно интерпретировать и так.

Гай помолчал.

— В интересах общественного порядка ему лучше оставаться там, где он находится, но, с другой стороны, мне не хотелось бы, чтобы он остался в Бедламе на неопределенный срок.

— Да, это было бы жестоко по отношению к мошне сэра Джорджа Метвиса.

Судья Эйнсворт позволил себе легкую улыбку и снова посмотрел на Адама.

— Имеет ли смысл допрашивать его? — спросил он у меня.

— Нет, ваша честь. Вряд ли мастер Кайт отдает себе отчет даже в том, где в данный момент находится.

— И все же вы полагаете, что ему можно помочь. И сколько времени, по-вашему, для этого понадобится? — обратился Эйнсворт к Малтону.

Гай колебался.

— Не знаю, — ответил он. — Но я не собираюсь требовать денег за его лечение.

— В таком случае я постановляю: каждые две недели мне должны предоставляться отчеты. Оплата должна производиться из средств Бедлама. Через два месяца — повторное рассмотрение дела.

Судья вновь взглянул на Адама.

— Он еще совсем мальчик и не заслуживает бесконечно гнить в Бедламе лишь из-за того, что в своем безумии изрекает опасные вещи.

Эйнсворт повернулся ко мне.

— По закону, если он является душевнобольным, ему должен быть назначен опекун, но Тайный совет этого не сделал. Выходит, что в данный момент его юридически не существует.

— Это так, ваша честь.

— Благодаря Тайному совету. Ну что ж, в такие времена мы живем!

Эйнсворт снова посмотрел на меня.

— Позаботьтесь о том, чтобы за ним ухаживали надлежащим образом, брат Шардлейк.

— Непременно, ваша честь.

Судья углубился в чтение лежавших перед ним бумаг, я кивнул Бараку, а тот толкнул Шоумса локтем в бок. Санитары подняли Адама со скамьи и повели к выходу, я же вышел вместе с Дэниелом и Минни. Метвис шествовал в некотором отдалении от нас.