Royals - Рейчел Хокинс (2016)

Осталось всего несколько шагов. Я поднимаюсь по ступенькам и глубоко дышу, готовясь принять облик воплощенной респектабельности.

И тут я сталкиваюсь с дамой в желтой шляпе – она стоит рядом с Алексом и Элли, и у обоих лица совсем как на фотографиях в тех случаях, когда они посещают больницы и мемориальные кладбища.

О нет.

Нет-нет-нет-нет-нет.

Элли поворачивается ко мне.

– Дэйзи, – говорит она, натянуто улыбаясь, – познакомься, это герцогиня Аргайллская, – ее улыбка слегка каменеет, – тетя Алекса.

Глава 16

– Честно говоря, шляпа у нее похожа на птичий зад.

Я шлепаю папу газетой. Мы все сидим в гостиной в Холируде – фамильном замке семейства Бэрдов в Эдинбурге. Нам отвели кучу комнат, в том числе еще две гостиных и три спальни, хотя пользуемся мы только двумя. Элли по-прежнему живет в своей городской квартире, но нас перевезли из отеля. Мы официально вошли в королевскую жизнь.

Ну или вошли бы, если бы не сегодняшние заголовки.

Я знаю, что вчера произошла катастрофа; хотя я без конца извинялась перед герцогиней Аргайллской, не осталось никаких сомнений, что она безнадежно оскорблена. Прошлый вечер я потратила на чтение материалов Глиннис, надеясь, что в будущем, когда я решу дать волю языку, то не оскорблю кого-нибудь из потенциальных родственников Элли.

Папа берет следующую газету и показывает ее мне. На первой странице моя фотография со скачек, нечеткая, но очень яркая – особенно выделяются зеленая шляпа и рыжие волосы, а также желтые перья герцогини.

«В ЗАЩИТУ ПТИЦ! – гласит заголовок. – МЛАДШАЯ СЕСТРА ЭЛЛИ ЗАДАЛА ПЕРЦУ НАДМЕННОЙ ГЕРЦОГИНЕ!»

Я смотрю на Элли, которая подалась вперед со своего места на кушетке, так что светлые волосы перевесились на грудь. Я не стала говорить Эл, что сцепилась с герцогиней, защищая ее – в основном потому, что не хочу, чтобы она знала, что не нравится тетке Алекса. Наверное, Элли и так это знает, но если вдруг нет, я не желаю быть первой, кто ей сообщит.

– Глиннис умрет, – негромко произносит Элли, и, рассматривая фотографии, я чувствую, как у меня разгораются щеки.

Из-за плохого качества снимка трудно понять выражение моего лица, но я стою, уперев руки в бока – совершенно этого не помню – а герцогиня держится так прямо, словно кол проглотила. Она как будто вот-вот переломится пополам.

Папа снова поворачивает газету к себе и листает.

– Глиннис будет в восторге, – уверяет он. – Автор статьи наговорил Дэйзи кучу комплиментов.

– Что? – спрашиваем мы с Элли одновременно.

– Никто не любит старушку Арги, – поясняет Себ, стоя у окна.

Он сам проводил нас в наши комнаты, когда мы поутру прибыли во дворец, и меня это удивило. И еще больше я удивилась тому, что принц просто сидел с нами, пил чай и ничем не показывал, что собирается уходить.

– Арги? – повторяю я, а потом догадываюсь, что это прозвище герцогини.

Впрочем, вряд ли кто-нибудь посмеет так назвать ее в глаза.

– Она жутко гордая, – продолжает Себ, размешивая чай. – Полагаю, выволочка от Дэйзи пошла ей на пользу.

– Это типа наволочки? – спрашиваю я, откинувшись на спинку.

Всё в этой комнате розовое и золотое. Подушки, абажуры и портьеры украшены кисточками. За окном тусклый дождливый вечер.

Себ отрывается от чая и улыбается мне. На щеке у него играет ямочка.

– В смысле, ты ее отчитала. А шотландцы обожают языкастых девушек.

Я морщу нос, глядя на пачку газет на коленях у папы.

Как Элли выдерживает этот постоянный зуд в сознании, напоминающий, что люди говорят о ней, вечно сплетничают и что в любой момент она может услышать о себе как хорошее, так и плохое? С ума можно сойти.

Кто-то бодро стучит в дверь гостиной, и, прежде чем мы успеваем отозваться, входит Глиннис. Я уже заметила, что она не ходит, а шагает, марширует, шествует… возможно, в прошлой жизни Глиннис была блестящим генералом.