Узел - Оксана Сергеева (2020)

— Я думала, что секс тебя отвлечет, — усмехаюсь, придумывая, как сказать обо всем коротко и ясно.

— Отвлек, — улыбается Леднёв, — но я хочу поговорить.

Он хочет свою правду. Ту, которую не знал и которую от него скрыли.

Страшно не только признаваться, страшно вдвойне, что объяснения покажутся ему ничтожными и глупыми.

— Я же тебе сказала, она сделала мне укол. Вколола какую-то дрянь, потом у меня началось кровотечение, и случился выкидыш. Все было стремительно… больно… это нельзя было остановить…

Чувствую себя голой. Да так, собственно, и есть. Лежу голая в постели, а Леднёв требует откровенности. Я злюсь. Хочется накинуть на себя что-нибудь, чтобы прикрыться. Слишком больно переживать все заново. Есть боль, которую ничем не заглушишь, любые такие попытки лишь усугубляют состояние. Хочется уйти или чуть отдалиться. Бесконечное множество раз я готова пережить каждый момент прошлого, в котором присутствовал Никита, но только не тот день, когда потеряла его ребенка. По глупости.

Но разве дочь не имеет право на такую глупость, как доверие к собственной матери?

Я просто не знала, что эта попытка обернется для меня личной катастрофой. Не представляла глубины ее бесчеловечности. Нападение на Никиту подорвало меня, а выкидыш уничтожил окончательно.

***

Ник в больнице. На следующий день снова прихожу к нему, хотя понимаю, что если решила взять паузу, то начинать надо прямо сейчас, но не могу оставить его в таком состоянии.

Попытки спокойно поговорить о расставании Никита отвергает, любой намек даже на временный разрыв воспринимая в штыки. Мне этот разговор тоже неприятен, но надо решить, что делать и как быть. Почему-то у нас не получается жить без оглядки на других. Не получается не реагировать…

— Настюш, все будет нормально, — в очередной раз слышу от него затертые до бессмысленности слова. Мне они надоели до тошноты, но без них нельзя. Однако верить в них, как раньше, тоже не получается.

Кстати о тошноте, она меня так и не отпускает. Утором снова не смогла нормально поесть. И теперь во мне укрепляется совершенно неожиданная и пугающая мысль о возможной беременности. Хотелось бы с уверенностью отвергнуть это предположение, но как раз уверенность во мне и нет.

— Что случилось? — спрашивает Ник, словно читая что-то на моем лице, а я в это время вспоминаю, когда у меня были последние месячные и пытаюсь посчитать задержку.

— Ты в больнице. Вот, что случилось. — Не хочу пугать его раньше времени, сначала сделаю тест на беременность.

Господи, а если — да. Мы, конечно, часто смеялись, что вместе до гробовой доски, но о детях не говорили. Честно говоря, о детях я и сама не думала. Не представляла, как, когда и с кем буду ждать заветные две полоски.

Появление Ольги Ильиничны служит хорошим предлогом, чтобы уйти. Нужно поскорее рассеять свои сомнения. Купив в аптеке несколько тестов, я еду домой.

Тоська плещется в душе, так что поделиться подозрениями мне не удается. Терпения ждать до утра нет тем более — захлестывает тревожное возбуждение, поэтому уже через пять минут долблюсь к ней в ванную с криком:

— Тоська, я беременна!

— Чего? — сначала лениво кричит подруга.

— Беременная я, говорю!

— Чего?!

Что-то громыхает, по-видимому, валятся с полок бутылочки и баночки, Тося тут же вылетает из ванной комнаты, завернувшись в полотенце.

— Ты серьезно?

— Думаешь, самое время шутить?

— О, боже… — вздыхает она благоговейно. — И что теперь?

— Не знаю…

Все внутри меня переворачивается, почва уходит из-под ног. Начинаю ходить туда-сюда по квартире, словно пытаясь найти потерянную твердыню. Устав от метаний, опускаюсь на кровать у себя в спальне.

— Никите скажешь? — робко интересуется Тося, следуя за мной по пятам. Даже она в легком замешательстве.

— Конечно, скажу. Он же папа.