Малуша. Пламя северных вод - Елизавета Дворецкая (2020)

– Да не может быть, чтобы нигде не было у вас отроков до драки бойких, а до работы ленивых, или бобылей, или вдовцов бездетных, или где земли мало – не прокормить всех. Везде такие есть. Вот их и случай с рук сбыть, и не просто так, а с пользой для рода. Воротятся, добычу привезут, и себе на обзаведенье, и родичам на подарки. А князь вашей дружбы не забудет.

– Уж нам ли для доброго дела людей не найти? – крикнул тот круглолицый молодец. – Наша порода не слабее прочих!

– Да уж ты, Гостяйка, на безделье завсегда первый! – осадил его старик. – Вот про тебя боярин сказал: кому бы от работы отлынивать!

Мальфрид глянула на молодца и невольно улыбнулась. В Киеве она и таких повидала немало: кто, поглядев на княжьих гридей, убегал от строгих стариков и скучной работы дома, чтобы прибиться к дружине и зажить привольно и весело. «Убьют, хорошо – работать не надо!» – говорилось у них.

Лужане переглядывались, гудели голоса.

– А Шиговид наш что же? – спросил тот русый, что говорил первым. – Его-то что здесь нет? Слыхали мы, он не больно-то рад зову княжьему. Вы что же – нас с боярином нашим рассорить хотите?

Вестим оглянулся на Сванхейд, предпочитая, чтобы она сама высказалась о племяннике.

– Все мы здесь – свободные люди, – начала Сванхейд, и лужане вмиг сосредточили внимание на ней, чтобы расслышать каждое слово, произнесенное слабым голосом старой женщины. – Мой племянник Сигват – свободный человек. Если ему по нраву сидеть дома возле женщин, никто не станет делать его мужчиной насильно. – За столами сдержанно засмеялись. – Но и он не вправе запрещать свободным людям делать то, что они хотят. Вы ему не холопы. Его отцу было моим мужем подарено право собирать дань с Луги, но не ваша земля и ваша свобода. Она принадлежит только вам. И я, и мой внук, Святослав киевский, помним об этом очень хорошо. Если же Сигват об этом позабудет, вы всегда можете ему напомнить.

Лица отчасти прояснились, вдоль столов пробежал одобрительный ропот. Но часть лужан по-прежнему хмурились.

– Он с нас дань берет, – напомнил старик с широким носом. – С дружиной всякую зиму приходит, корми его, дань давай. Нам с ним в раздор вступать не годится. А то беды не оберешься. Вы-то здесь, а мы-то там…

– От имени князя Святослава я обещаю: если Сигват затеет с вами незаконный раздор, покушаясь на ваше право распоряжаться собой, то я встану за вас, как за своих людей, ибо вы – люди моего князя. Клянусь богами, и да покарает меня мое же оружие, если солгу! – Вестим вынул меч из ножен и приложился глазами и лбом к основанию клинка.

Но даже после этого многие лица остались сумрачными.

– Ох, боярин! – вздохнул старик и покачал лысой головой. – Красно говоришь ты, да и живете… тоже кучеряво.

Он бросил взгляд на Мальфрид в ее голубом платье, с золочеными застежками на груди, с серебряными обручьями на запястьях белых рук, не огрубевших от возни с сеном или льном, от стирки и прополки. Эта девушка из домочадцев Сванхейд была так непохожа на привычных ему девок-веснянок в льняной сорочке и поневе, что казалась существом иной породы, вроде ирийской птицы.

– Вроде во всем ты прав, да ведь не мир ты на землю нашу несешь.

– Соберемся на рать, а рать сама к нам явится, – подхватил другой.

– Шиговид сколько лет нам был друг истинный, – заговорил мужик, до того молчавший. – Мы в родстве с ним, брат его меньшой на моей сестре женат. И у Мирогостя они девку взяли, – он кивнул на соседа. – Свойственники мы, стало быть. Завсегда он нам друг был. Случись неурожай – жита привезет. По своей цене, как родным. Куницу у нас брал, бобра, веверицу, иную скору, чтобы в заморье отправлять, тоже как родным платил. За пять куниц ногату дает, за десяток бобров.

– По ногате за пять куниц? – Вестим удивленно взглянул на него. – Ты шутишь?

– С чего мне шутить с тобой? – обиделся мужик. – Тут не супредки, а я не баяльник.