Малуша. Пламя северных вод - Елизавета Дворецкая (2020)

– Ты знал, что у нее будет чадо, – Бер придвинулся к Святославу и понизил голос. – И ты позволил, чтобы ее увезли за тридевять земель. Ты даже не знал, что она первый год провела в Плескове. Не в городе. И не у матери. А в лесу. У Буры-бабы, у старой дряхлой ведьмы, у Князя-Медведя! Она жила у оборотня в лесу! Совсем одна. С медведем. Там она родила, будто зверица в норе. Ее чадо чуть не умерло, потому что она не могла кормить. Если бы Сванхейд не решила забрать ее к себе, она был там и сгинула! А ты даже ничего не знал! Куда ее отвезли, кому отдали. Где родилось твое дитя, пока ты в Киеве пиры закатывал! Тебе нужды не было! Что ее перевезли сюда полтора года назад, ты тоже не знал! И не знал бы, если бы тебе о ней не сказали. И теперь норовишь опять распоряжаться ее судьбой! Да пошел ты с твоей волей княжеской знаешь куда?

Велебран и Улеб оба разом шагнули вперед и встали перед Бером, пытаясь его оттеснить от князя; одновременно Вальга и Градимир по знаку Асмунда приблизились к Святославу, готовясь его удержать, если он вздумает бить морду собственному брату на глазах у словен. Лют стоял, скрестив руки на груди, и наслаждался, уже мечтая, как будет пересказывать все это жене и брату в Киеве; ради такого зрелища стоило проехаться почти до моря Варяжского.

– А ты чего набычился? – Игмор потеснил Бера широкой грудью, заслоняя своего князя. – Сам, что ли, к ней яйца подкатываешь?

Лют опустил руки и решительно пробился поближе. Икмошу и его братьев он не любил и, дойти сейчас дело до мордобития, охотно помог бы противной стороне.

– Я, – Бер положил руки на пояс, не замечая, что Велеб и брат держат его за плечи, – помню свой долг перед родом. Я не оскорбил его ни обманом, ни кровосмешением. А если бы я это сделал… – он перевел уничижительный взгляд на Святослава, – не знаю, как у меня хватило бы духу перед богами и дедами притязать хоть на какой-нибудь княжий стол!

Он развернулся и пошел к своей лодке, где давно ждал Шигберн. Улеб, Свен и Торкиль пошли за ним, иногда оглядываясь. Но никто их не преследовал. Святослав молчал, и его люди ждали распоряжений. На душе у всех было гадко: зная обстоятельства дела, гриди не могли не признать, что Бер ни произнес ни одного слова лжи.

– Ёж твою ж мышь… – пробормотал Болва, глядя, как хольмгардские садятся в свою лодку и отплывают. – Вот ведь встрешник эту… деву принес!

Он окинул взглядом причал: все словенские старейшины, привлеченные шумом, стояли и слушали. Слишком много тайн разом открыли боги в ответ на первую за тринадцать лет Святославову жертву. Однако многие понимали: лучше бы этим тайнам оставаться где-нибудь на острове Буяне, под камнем белым, под дубом сырым.

* * *

Почти весь день Мальфрид провела на речной веже. Ни делать что-то, ни думать о чем-то было невозможно. Только ждать, чем завершится совет в Перыни.

Лодка из Хольмгарда показалась самой первой, дав знать, что совет закончился. Когда она достаточно приблизилась, Мальфрид пересчитала головы и облегчено вздохнула: все вернулись. Странно было бы ждать иного от совета в святлище, где само место обеспечивало мир, однако она не могла быть спокойна, зная, какие неримиримые воли там столкнутся.

Когда лодка подошла к внутреннему причалу, Мальфрид уже стояла там.

– Что? – в нетерпении она шагнула навстречу родичам. – Что там?

Улеб, высадившись первым, глянул на нее и поджал губы, будто говоря: да ничего хорошего. Но Мальфрид не заметила – она не сводила изумленных глаз с Бера. Ее веселый родич будто разом постарел на десять лет: его черты стали более резкими, в глазах клубилась тьма отчаяния.

– Бер… – Мальфрид подалась к нему.

Хотелось спросить: ты не захворал? Тревожилась она по большей части за Улеба, так Улеб вот он, живой и здоровый. Что его так сокрушило?