Город чудес - Роберт Джексон Беннетт (2019)

Сигруд рассматривает печать, склонив голову набок. По его прикидкам, переделанная камера для боеприпасов, которую удалось разглядеть через проломы в корпусе, находится прямо внизу.

С чего бы начать? Что бы ни происходило на борту «Салима», похоже, это было в каком-то смысле и каким-то образом одобрено сайпурским правительством: никто не устраивает масштабную переделку внутренностей дредноута без существенных ресурсов и грамотных рабочих.

«Значит, сперва офицеры, — думает Сигруд. — И командование». Он смотрит на мостик корабля, потом — на главную палубу между ним и тем местом, где стоит сейчас сам. Палуба во многих местах проломлена, как дорога после землетрясения. Кое-где броневые пластины полностью провалились внутрь. Один неверный шаг — и Сигруд упадет в зияющую дыру с зазубренными металлическими краями.

Он вздыхает и разминает квадрицепсы. «Будем надеяться, что я не слишком располнел».

* * *

Чтобы пересечь покрытую дырами палубу, приходится прыгать только дважды. Оба раза дрейлинг на миг зависает над темным, ржавым провалом, сквозь который видны зияющие дыры в нижних палубах, а потом его ботинки ударяются об обшивку по другую сторону. Оба раза он убежден, что испорченный металл не выдержит, согнется под его весом и он рухнет вниз, чтобы убиться насмерть. Но оба раза он ошибается.

«Повезло, — думает Сигруд. — Очень повезло».

Он подходит к трапу на мостик и обнаруживает лежащую внизу искореженную дверь. Она обычно закрывает вход на мостик, и судя по тому, как выглядят ее растертые в пыль засовы, она была заперта, когда ее выбило из проема. Сигруд касается металла, подмечает, что дверь почти разорвана напополам. Дотронувшись до одного разрыва, он не может не ощутить, что тот соответствует человеческим пальцам — словно кто-то ухватил металл одной рукой, как кусок мокрой глины, и как следует дернул.

Дрейлинг поднимается по трапу на мостик и заглядывает внутрь. Средства управления уничтожены, пол усеян костями, мусором и птичьим пометом. Что бы тут ни случилось, это было давно, и других запахов, кроме соли и ржавчины, не осталось.

Сигруд смотрит на корму корабля. Главная палуба там разломана и искорежена очень странным образом. Сила взрыва как будто направлена снизу, как если бы кто-то выпустил снаряд изнутри корабля.

Или, возможно, что-то другое. Может, кто-то вырвался оттуда сквозь палубы, как хищная птица вырывается из лесных зарослей.

Он сбегает вниз по трапу и огибает надстройку, пока не находит вход в каюту капитана.

Дверь заперта, но она в таком состоянии, что несколько сильных пинков позволяют сорвать ее с петель. Сигруд включает фонарь и забирается внутрь. Как и большинство капитанских кают, эта в прошлом выглядела довольно шикарно, учитывая обстановку с кожаным диваном, картинами на стенах и — самое главное — отдельной уборной. Но, судя по отметинам от воды на стенах, эту комнату в какой-то момент затопило.

Сигруд подходит к столу и выдвигает ящики, которые пронзительно скрипят. В нижнем стопка заплесневелых папок, документы в них безвозвратно испорчены. Во втором — револьвер и коробка с патронами, хотя дрейлинг сомневается, что от них будет какой-нибудь толк после затопления. Верхний ящик заперт.

Сигруд осматривается и находит кусок железной обшивки, который упал со стены. Он запихивает его в щель над ящиком и толкает.

Ящик с хрустом открывается. Внутри журнал в кожаном переплете. Похоже, вода его почти не повредила.

Сигруд вытаскивает журнал, листает. Некоторые страницы в пятнах расплывшихся чернил, но несколько в середине разборчивые. Он подносит их к свету и читает:

«…и взорву, если не смогу ждать, чтобы это закончилось. Сегодня худший день за последнее время. Утром мне пришлось срезать члена экипажа, который повесился на нижней палубе накануне ночью. Кудал, так его звали. Старшина 3-го класса. И хотя никто ничего не сказал, я знаю, что лишь немногие винят его за то, что он сделал.