Одноклассники бывшими не бывают - Ашира Хаан (2020)

Не останавливалась, пока здание морга не скрылось с глаз, хотя уже не раз и не два подвернула ногу, ковыляя на каблуках по рыхлой земле. Вцепилась в ближайшее дерево — не заметила как добрела до больничного сада. Корявые стволы сплетались между собой, раскидывали над головой изломанные ветви, заслоняя серое небо сеткой неровных росчерков, под ногами гнил ковер из мелких, едва больше дички, красных яблок.

— Рита?..

Ну кто еще мог быть настолько упрямым и бестактным? Никак не оставить меня в покое?

Я обернулась к Соболеву и едва не упала — он оказался слишком близко, отступать было некуда.

— Это правда? То, что она сказала? Ты была влюблена в меня в школе?

Он пытался поймать мой взгляд, но я отворачивалась и кусала губы. Я снова не могла смотреть на него, стыд жаркой волной заливал изнутри. Будто мы опять в школе, и я не могу, не могу, не могу поднять глаза, не могу физически, это просто невозможно!

— Рита? — требовательный голос, требовательные пальцы, обхватывающие мои запястья, тянущие к себе.

Он слишком близко, и это невыносимо.

— Да правда, правда! — выкрикнула я ему в лицо, выдергивая руки из захвата.

Но ничего не получилось, он только перехватил меня за талию и прижал к себе, не давая вырваться и сбежать.

— Дурочка моя любимая, — проговорил прямо на ухо, заставляя задрожать от этой горячей, страшной, невероятно желанной близости. Слезы текли, уже не останавливаясь, спасая меня от необходимости все-таки встретиться с ним взглядом, когда он поднял пальцами мой подбородок и посмотрел в лицо. — Как же я по тебе соскучился.

— Соболев, ты такой ммммм… — мой рот был бесцеремонно закрыт наглым поцелуем, укравшим дыхание — и решимость немедленно это все прекратить.

— Я знаю, — шепнул он, отрываясь от моих губ на несколько слишком долгих мгновений.



**********

Кора яблони царапала мои ладони — я отступала, держалась, не хотела его обнимать. Но прервать поцелуй не могла. Мне было страшно представить, что после этого придется разговаривать, снова выяснять, что у нас не так, почему мы никак не можем быть вместе. Придется возвращаться к остальным, в душный этот храм, ехать на кладбище — с кем, с Игорем? Что-то ему говорить, что-то говорить всем остальным. Возвращаться в свою жизнь — правильную, но холодную. Пока я целуюсь с Соболевым, пока дышу его запахом, пока меня поддерживает его рука и гладят по лицу нежные пальцы — можно не думать. Быть здесь и сейчас, пить эти мгновения, окутывающие меня звонкой майской радостью, отсчитывать последние секунды до возвращения в реальность.

— Почему ты мне не рассказала? — Илья отстранился от меня, но не выпустил из объятий, остался стоять, касаясь щекой щеки, шепча пересохшими губами.

— Что бы это изменило? Кроме того, что ты был бы уверен, что я никуда не денусь с самого начала.

— Конечно, не денешься. Теперь я тебя никуда и не отпущу, даже не думай.

Мы целовались как сумасшедшие.

Как будто завтра не наступит.

Как будто это в последний раз — и в то же время навсегда.

Навеки останемся в этом ноябрьском яблоневом саду только вдвоем, не размыкая губ. Мне кажется, я дрожала — или он тоже дрожал под моими пальцами, касающимися светлых прядей, ладонями, обнимающими его лицо.

Возвращаться не хотелось до слез. До истерики. Каждый раз, как Илья отрывался от моих губ, оставляя на них только осенний ветер, мне хотелось кричать.

Умолять сдержать свое слово и не отпускать меня никогда.

Пусть хотя бы раз в жизни случится чудо — и все те глупости, что влюбленные лепечут друг другу в сладком розовом сне, окажутся реальностью. Пусть луна упадет в ладони, любовь длится вечно, объятия не разомкнутся, и он не отпустит. Я согласна навсегда остаться здесь.

— Мы бы еще на кладбище целоваться начали, — пробормотал Илья, выдыхая и вжимая меня в корявый ствол. Хана платью. Да и к черту, я больше пока никого хоронить не собираюсь.