В серой зоне - Адриан Оуэн (2020)

Благодаря делу Шайво общество многое узнало о серой зоне. Впервые в суде встретились в таком широком масштабе наука, право, философия, медицина, этика и религия. Тогда-то я и осознал: изучая серую зону, мы на самом деле изучаем, что значит для человека быть живым. Мы исследовали границу между жизнью и смертью. Подошли к тонкой грани, пытаясь определить разницу между человеческим телом и человеческой личностью, между мозгом и разумом. Великий физик и молекулярный биолог Фрэнсис Крик так написал в 1994 году в своей основополагающей книге «Удивительные гипотезы»[2]: «Вы, ваши радости и ваши печали, ваши воспоминания и ваши амбиции, ваше чувство личной идентичности и свободы воли, на самом деле не более чем результаты работы огромного количества нервных клеток и связанных с ними молекул». Всего несколько лет спустя мы начали постепенно понимать, как трехфунтовый сгусток серой и белой материи в человеческих головах образует мысли, чувства, планы, намерения и запоминает пережитое.

6. Психолепет

Границы моего языка означают границы моего мира.

Людвиг ВитгенштейнПока борьба за «право жить» против «права умирать» разделила народы по обе стороны океана, мы собирали доказательства, которые помогли бы нам понять состояние мозга таких пациентов, как Терри Шайво и Энтони Бланд. Мы искали новые факты, новые доказательства. Твердые, неопровержимые. Цирк, который развернулся вокруг дела Шайво, только подстегивал нас. Я не сомневался в том, что на самом деле ставки были гораздо выше: если выяснить, что позволило мозгу Дебби и Кейт реагировать на наши «раздражения», мы значительно приблизились бы к возможности «взломать код» сознания.

Мы приступили к разработке эксперимента, который позволил бы нам с уверенностью выявить, что пациенты с диагнозом Дебби и Кейт способны понимать язык. Мы знали: их мозг может обрабатывать речь. Однако имеют ли они, люди, заключенные в неподвижных телах, какое-то представление о том, что эта речь на самом деле значит?

Ингрид Джонсруд и ее коллеги Дженни Родд и Мэтт Дэвис работали в отделе именно над данной проблемой. Они выясняли, какие области человеческого мозга отвечают за понимание речи. Умозаключения, положенные в основу одного из экспериментов, предложенных Ингрид Джонсруд и ее командой, были элегантными и, по традиции отдела, немного причудливыми. Если погрузить речь в море статического шума, то те части мозга, которые отвечают за понимание языка, должны будут работать интенсивнее, чтобы извлечь смысл доступных звуков, и тем самым проявят себя на ПЭТ-сканировании. Эксперименты походили на настройку радиоприемника в поисках устойчивого сигнала. Бывает, из приемника доносятся интересные передачи, но слышно плохо, едва удается разобрать слова. И вам так интересно, так хочется узнать, о чем же рассказывает ведущий, что вы изо всех сил напрягаетесь, чтобы отделить слова от фонового шума.

Ингрид и ее коллеги создали почти такую же ситуацию в ПЭТ-сканере для группы здоровых добровольцев. Испытуемым предлагали прослушать фразы, которые варьировались с точки зрения «разборчивости». Количество статического шума по отношению к четкой речи было скорректировано следующим образом: некоторые предложения было понять легко, другие распознавались на слух с небольшими дополнительными усилиями, а некоторые – почти совсем неразборчивы. По мере того как расшифровывать предложения становилось все труднее, усиливалась активность в области височной коры на левой стороне мозга. Чем труднее было понимать предложения, тем интенсивнее приходилось работать височной доле мозга, что и проявилось на ПЭТ-сканировании, а именно: все больше и больше помеченной радиоактивными индикаторами крови устремлялось в данный участок мозга, чтобы восполнить использованный источник энергии.

Так мои друзья-психолингвисты выяснили, как отличить мозг, который понимал речь, от того, который просто ее слышал. Неужели ответ найден? У нас появился ключ к загадке «мозг и сознание»?