В серой зоне - Адриан Оуэн (2020)

Чтобы ответить на этот вопрос, срочно требовалось найти нового подходящего пациента.

* * *В июне 2003 года Кевин, пятидесятитрехлетний водитель автобуса с Кам-Бридж, свалился с сильной головной болью и быстро впал в странную дремоту. На следующий день он не реагировал на раздражители, половину его тела парализовало, а глаза двигались явно непроизвольно. После того как Кевина привезли в Адденбрукскую больницу, МРТ-сканирование показало: у него случился обширный инсульт в стволе мозга и таламусе – то есть сознанию был нанесен «двойной удар».

Многие из важнейших функций мозга, включая циклы сна и бодрствования, частоту сердечных сокращений, дыхание и сознание, зависят от ствола мозга. Ствол мозга также посылает таламусу множество сенсорных сигналов о слухе, вкусе, тактильных ощущениях и боли. Таламус является центральной релейной станцией, или центром, соединяющим несколько областей мозга в невероятно сложную сеть нейронов. Взаимосвязь между стволом мозга и таламусом имеет решающее значение для работы всей системы, она поддерживает нас в сознании и не дает умереть. Это ключевой элемент.

После поступления в Адденбрук уровень реакций Кевина некоторое время колебался, а затем стабилизировался до полной невосприимчивости. В течение трех недель наблюдения за пациентом его состояние не изменилось, и был поставлен диагноз «вегетативное состояние». Спустя четыре месяца после инсульта, в октябре 2003 года, Кевин считался достаточно стабильным пациентом, чтобы провести сканирование, и мы решили попробовать на нем новый опыт, который разработали Ингрид и ее коллеги. При сканировании мы давали Кевину слушать заранее записанные фразы, погруженные в статические шумы, пытаясь выяснить при этом, способен ли он понять, о чем говорят. Мы понимали – попытка рискованная, и все же решили попробовать.

Помню, как в начале процедуры сканирования Кевина я подумал: может, после Кейт и Дебби нам повезет и в третий раз? Так и случилось! Мы увидели явный отклик в отделах мозга Кевина, предназначенных для обработки звуков речи. Захватывающе, однако не ново. Почти то же самое мы наблюдали в мозге Дебби, когда проигрывали ей одиночные слова и сигнально-коррелированные шумы для сравнения. Так мы выяснили, что Кевин, как прежде и Дебби, все еще воспринимал речь.

С Дебби нам пришлось довольствоваться самыми простыми результатами. Нам лишь удалось дать ей послушать речевые и неречевые звуки, и больше ничего. Вопрос, мог ли мозг Дебби понимать речь, так и остался без ответа. С Кевином перед нами открылись новые возможности. Мы тщательно сравнили активность его мозга, когда ему давали слушать легкоразличимые предложения, с активностью при прослушивании фраз, которые можно было различить с дополнительными усилиями, и с предложениями, которые трудно расшифровать.

В результате, к нашему немалому удивлению, мы увидели два очага мозговой активности в верхней и средней бороздах височной доли мозга Кевина. Те же отделы мозга проявляли активность и у здоровых испытуемых, когда они прилагали усилия, чтобы расшифровать речь, погруженную в статический шум. Проще говоря, у здоровых испытуемых понимание языка напрямую связано с активностью мозга в левой височной доле. У Кевина, который предположительно находился в вегетативном состоянии в течение четырех месяцев, активность в той же части мозга менялась по мере того, как мы давали ему прослушивать все менее понятные фразы. Итак, мы получили доказательство: мозг Кевина не только слышал речь, но и понимал ее!