В серой зоне - Адриан Оуэн (2020)

Стивен позвонил мне из Бельгии с просьбой просканировать Джона, задавая ему вопросы по нашему методу. Не раздумывая ни секунды, я согласился. Мы долго ждали такой возможности. Решили, что следующим же вечером Мелани и одна из студенток Стивена, Одри Ванхауденхуйсе, просканируют Джона и попытаются поговорить с ним по нашему методу. Мартин, едва не прыгая до потолка от волнения, первым же поездом бросился в Льеж. Он хотел присутствовать при эксперименте. К тому времени он накопил опыт общения со здоровыми участниками сканирования и написал компьютерную программу, чтобы быстрее и эффективнее расшифровывать результаты.

В день сканирования я проснулся, выскочил из постели и потянулся за костюмом и галстуком. У меня было запланировано выступление на заседании Лондонского королевского общества, к которому я совершенно не подготовился, поскольку думал лишь о событиях в Бельгии. В поезде, медленно двигавшемся в сторону Лондона, я попытался сосредоточиться на речи, которой от меня ждали, однако продолжал думать о Джоне и его сканировании. Как бы мне хотелось быть там! Может, стоило поехать в Льеж? Однако присутствовать в Королевском обществе я согласился еще несколько месяцев назад, и отказаться в последнюю минуту было бы совершенно неприлично, хоть и не стану притворяться, будто не испытывал такого искушения.

Я как раз подходил к зданию Королевского общества, когда мой мобильный телефон громко зажужжал: звонил Мартин, прямо из комнаты управления фМРТ-сканером в Льеже.

– Он реагирует на просьбы! – крикнул Мартин. – Воображает игру в теннис. Задать ему вопрос?

– Давай! – гаркнул я, перекрывая шум в фойе огромного здания.

Пока я готовился к речи, мой мобильный звонил каждые пять минут.

– Похоже, что он активирует премоторную кору, но мы не уверены, – сообщил мне Мартин.

Бельгийский сканер в Льеже очень похож на наш, кембриджский, и мог анализировать данные фМРТ «на лету», но только поверхностно – иногда бывало трудно уверенно огласить результаты сканирования.

– Посмотри еще раз на необработанные данные, – попросил я.

Если Мартину удастся получить «сырые» данные и проанализировать их, мы бы с большей уверенностью представили результат.

Мне пришлось выключить телефон, чтобы сделать доклад на тему: «Когда мысли становятся действиями: использование фМРТ для обнаружения сознания». Я говорил сорок пять минут и отвечал на вопросы о том, как мы искали следы сознания у пациентов в вегетативном состоянии. Аудитория собралась непростая. Двести человек, многие из умнейших нейроученых Великобритании, однако мою речь приняли хорошо, и слушатели, казалось, согласились с моими выводами. Спустившись с трибуны, я возобновил разговор с Льежем. Ко мне обращались с вопросами о недавнем докладе, я только вежливо улыбался в ответ. Мысленно я был в Бельгии. И очень волновался.

– Они спрашивают, какой вопрос ему задать, – сказал Мартин.

– Пусть возьмут вопросы, которые ты задавал здоровым испытуемым. Спроси, есть ли у него братья или сестры.

– Эти мы уже использовали. Все три. Что дальше?

Все происходило так быстро, что у нас закончились вопросы. Мы ведь даже не подумали, что будем делать, если продвинемся так далеко. Полагаю, мы просто не верили, что это случится.

– Одри предлагает спросить, любит ли он пиццу, – произнес Мартин.

Я вдруг подумал: у нас получается какой-то сломанный телефон, как бы не упустить что-то важное.