Как мы ориентируемся - Маура О’Коннор (2021)

Влияют ли язык, на котором мы говорим, и слова, призванные описать пространство, на наше восприятие реальности? Психолог Джеймс Гибсон описывает знание как расширение восприятия. Дети получают знания, когда смотрят, слушают, осязают, вдыхают запах, ощущают вкус, а затем другие люди помогают им все осмыслить с помощью инструментов, механизмов, игрушек, картинок и слов. Однако все эти вещи – особенно слова – бывают разными, в зависимости от культуры, в которой вы родились. Видят ли люди, воспитанные в разных культурах, один и тот же мир?

Приблизительно в то же время, когда Гибсон изучал психологию в Принстоне, американский лингвист Бенджамин Ли Уорф из Йельского университета пытался понять, как человеческий разум может по-разному организовывать опыт и явления в зависимости от лингвистической системы, используемой людьми. Уорф изучал языки американских индейцев под руководством своего учителя, Эдуарда Сепира, и результатом их работы стала гипотеза Сепира – Уорфа – идея о том, что границы мышления и знания определяются языком. На эту теорию повлияли исследования Франца Боаса, американского антрополога немецкого происхождения, который в 1880-х гг. жил на Баффиновой Земле и обратил внимание на разнообразие в языке иннуитов слов, призванных описать снег. (Впоследствии Сепир стал учеником Боаса.) Сепир предположил, что язык влияет на то, как думают люди, а Уорф пошел еще дальше, утверждая, что язык отражает абсолютно разные концепции мира, в том числе базовые представления о времени.

Сепир умер в 1939 г., а Уорф – двумя годами позже. В последующие десятилетия большинство лингвистов, по большей части под влиянием Ноама Хомского, приняли другую концепцию языка – универсальную грамматику. Сторонники универсализма были убеждены, что разные языки описывают одни и те же базовые представления, присущие нам от рождения, и что мы появляемся на свет с априорными знаниями о времени и пространстве, определенными нашей общей биологией, границами нашего физического тела и нашей когнитивной структурой.

Прошло несколько десятилетий, прежде чем гипотеза Сепира – Уорфа пережила второе рождение – в том числе благодаря работе Джона Хевиленда, американского лингвиста и антрополога, который жил на северо-востоке Австралии, на полуострове Кейп-Йорк, в общине австралийских аборигенов численностью около восьмисот человек. Хевиленд приехал туда в начале 1970-х гг. после защиты диссертации и первым делом стал брать уроки языка местных жителей, гуугу йимитир, у старого Билли «Муундуу» Джека. В конечном счете Джек выделил Хевиленду комнату в своем доме и стал считать его приемным сыном. Изучая язык, Хевиленд понял, что в грамматике языка гуугу йимитир отсутствуют слова, которые часто употребляют европейцы: «впереди» и «позади». Подобные фразы основаны на эгоцентрической системе отсчета: в качестве точки отсчета в них используется положение говорящего, или субъекта. Такие предложения, как «Она слева от дерева» или «Дерево слева от скалы», используют относительную концепцию пространства, которая зависит от угла зрения, под которым говорящий смотрит на дерево или скалу. В языке гуугу йимитир нет слов «справа», «слева» или «сзади». Говорящие на этом языке используют только направления на страны света для описания пространства, которое для них состоит из четырех квадрантов, сдвинутых приблизительно на семнадцать градусов по часовой стрелке относительно направлений магнитного компаса. Именно эти четыре корневых термина пронизывают их речь и их мифы. Объясняя, как выключить походную плитку, они скажут: «Поверни рукоятку на запад». Прося кого-то подвинуться, они говорят: «Сдвинься чуть восточнее».