Атомка - Франк Тилье (2014)

— Вот одна из карт, составленных по данным о метеоусловиях после катастрофы и пересланных мне мейлом. Самыми темными пятнами обозначены места, где наиболее велика вероятность содержания цезия в почве. Как видите, таких мест много. Самые большие темные пятна лежат на территории России, Украины и Белоруссии. — Он указал пальцем на одно из пятен. — Вот здесь, западнее атомной электростанции, мы видим особенно темное пятно, оттуда автобус ассоциации и забирал последнюю по времени группу детей. То есть подтверждается предположение, что маленький пациент кретейской больницы забрался в багажный отсек именно там.

Люси всматривалась в участок карты, видя перед собой символ небытия. Бесконечные пустые пространства, заброшенные земли, где лишь в нескольких точках, посреди тьмы, теплится жизнь. Большие темные круги, обозначавшие фантастические проценты заражения радиоактивным цезием, казались ей похожими на участки легких, пораженные раком. И это — память об одном-единственном дне, о том, что произошло 26 апреля 1986 года, о метеорологической ситуации, которая тогда сложилась, о смертоносных дождях… Как же люди могут жить там, в самом центре радиоактивности? У Люси мороз пошел по спине от этой мысли.

— Видимо, туда Валери Дюпре и поехала, — предположила она вслух. — Там и исчезла…

Реплика повисла в воздухе, никто не ответил, но кофе, который они пили, показался им каким-то чересчур горьким.

Шарко первым нарушил молчание:

— Ты успел просмотреть досье, полученные от президента ассоциации? Есть там наш мальчик или другие, заснятые на операционном столе?

— Никого из них нет.

— А удалось что-нибудь раскопать по фонду Шеффера?

Робийяр кивнул:

— На первый взгляд, все предельно ясно и все абсолютно прозрачно. Если верить тому, что мне удалось нарыть в Интернете, примерно сто очень богатых благотворителей из разных стран мира вкладывают большие деньги главным образом в создание центров диагностики и всякого такого в Нигере. Работники фонда трудятся там рука об руку с гринписовцами и представителями других почтенных неправительственных организаций. Нам неизвестны суммы внешних инвестиций в фонд, но, судя по именам благотворителей, суммы должны быть очень крупными: все это, повторяю, очень богатые люди, бизнесмены, руководители национальных или межнациональных предприятий, главным образом иностранцы, в основном из Соединенных Штатов. Взять хоть мультимиллиардера из Техаса Тома Баффета[62], который в прошлом году слетал за свои деньги в космос. Я навел на фонд нашу финансовую бригаду, потому что иначе туда носа не сунешь. Но, мне кажется, если и есть в чем его, в смысле — фонд, упрекнуть, то доступ к данным, способным это подтвердить, должен быть защищен наилучшим образом.

— Под «есть в чем упрекнуть» ты имеешь в виду растраты, злоупотребления, хищения, так?

— Естественно. Известно же, как это бывает: создают «витрину», видимость деятельности, якобы нанимают людей, а на самом деле существенная часть денег уходит совсем на другое. Наши финансисты сразу же, с первых шагов, обнаружили, что у Шеффера открыто несколько счетов в Швейцарии. Что до ассоциации, то она обходится ему недорого, потому как детей, приезжающих с Украины, содержат семьи, в которых они гостят. А для работы более чем достаточно волонтеров.

Участники совещания разбрелись по углам, молча думали каждый о своем, наконец Белланже спросил:

— А зачем таким людям, как Том Баффет, вкладывать деньги в диагностические центры в глубинке Нигера? Как-то это ни с чем не вяжется…