Атомка - Франк Тилье (2014)

— Мы думаем, что в течение нескольких лет детей из этих нищих деревень похищали, чтобы подвергнуть смертельно опасным экспериментам. И по нашему мнению, все эти похищения совершаются при участии почтенного создателя вашей ассоциации Лео Шеффера.

Глаза Владимира чуть не вылезли на лоб.

— Господина Шеффера?! Да нет, это совершенно невозможно! Вы и представить себе не можете, сколько полезного этот человек делает для ассоциации. Ведь это он возвращает улыбки на лица несчастных ребятишек, не знавших иного пейзажа, чем выжженная атомом земля! Ведь именно благодаря господину Шефферу у детей появляется надежда и Чернобыль перестает быть просто точкой на карте, точкой во времени, понимаете? Если бы не такие люди, как он, я, скорее всего, не говорил бы сейчас с вами, он и мне очень, очень помог!

— Тем не менее Шеффер внезапно бросил свое отделение в больнице и вылетел в Россию. Вряд ли ни в чем не повинный человек так поступил бы.

— Нет-нет, вы ошибаетесь. Виноват не он, виноват кто-то другой.

Владимир Ермаков замолчал, прижался лбом к стеклу иллюминатора. Французам было понятно, что репутацию благодетеля человечества Шеффер создал себе поистине непробиваемую. Он учреждал центры для инвалидов, он опекал страдающих лучевой болезнью детей… и за всем этим дьявол спокойно распускал свой хвост.

Самолет оторвался от земли. Шарко с облегчением смотрел, как уменьшается и уменьшается оставшийся внизу город. Убийца Глории — там, прячется в тени, готовится поставить ему шах и мат. Если хоть немножко повезет, нервы у этой сволочи сдадут, и людям Баскеза, глаз не спускающим с дома, удастся взять его.

Минут через тридцать после взлета пассажирам подали ужин, комиссар быстро проглотил все, что было на подносе, и в конце концов задремал.

А три часа спустя из темноты возник Киев: площадка света между холмами, расположенная всего в ста с небольшим километрах от четвертого энергоблока Атомки — такое симпатичное имечко придумал для АЭС Владимир.

— Считалось, что той апрельской ночью восемьдесят шестого года два миллиона людей, населявших столицу Украины, оказались за чертой распространения радиоактивного облака[67], — рассказывал молодой переводчик, по-прежнему глядя в иллюминатор. — Я оказался среди тех, кому повезло, а родители — наоборот. Ветер гнал тогда радиоактивное облако к северо-западу, с дождями на землю проливались радиоактивные частицы, заражая почву и воды рек. Белоруссия, Польша, Германия, Швеция… Это всех в какой-то степени затронуло… А Франция чудом избежала всеобщей участи, потому что небесная таможня задержала радиоактивное облако на ее границе?.. — Он пожал плечами. — Как же, как же!.. Еще одна грязная ложь о Чернобыле! Не избежал никто! На Корсике сейчас, двадцать шесть лет спустя после аварии, число страдающих раком щитовидной железы и ее дисфункцией зашкаливает. Если в процентах — их там втрое больше, чем в среднем по стране. Эти люди — живые свидетельства того, каким путем шло облако.

Владимир говорил с горечью, но спокойно. До самого приземления он рассказывал о вине правительств, выступающих за ядерное вооружение и ядерную энергетику, об атомном лобби, о тоннах радиоактивных отходов, захороненных под землей, — этом страшном наследстве, которое нынешнее поколение оставляет грядущим… Полицейские слушали его внимательно и сочувственно — борьба, которую вел этот молодой человек, была справедливой, благородной.

Выйдя из здания аэропорта Борисполь, путешественники тут же ощутили на себе недружелюбие погоды. Собачий холод при чистом безоблачном небе и ветер, который забирался даже под воротник. Люси сразу представилось дуновение, насыщенное смертоносными частицами без запаха, вкуса и цвета, пронизывавшее любой живой организм, встречавшийся ему на пути четверть века назад. Этот ветер мог быть точно таким же. Она задрожала.