Неестественные причины - Филлис Джеймс (2002)

Сетон после смерти брата зачастил в «Дом с розмарином». Он там обедал и ужинал, а «воксхолл» дожидался его на травянистой обочине перед домом, вызывая пересуды соседей. Что Селия будет поощрять визиты богатого мужчины, тут вопросов не было, но вот чего надо ему, об этом приходилось гадать. Что он прельстился чарами хмурой, неприветливой Элизы или даже что просто избрал ее в качестве средства для овладения капиталом Мориса, таких предположений все же никто не выдвигал. Преобладающее мнение было, что он предпочитает есть домашнюю стряпню Селии – хотя стряпуха из нее никакая, – чем дважды в день кататься в Саутуолд или готовить себе самому. И еще – что он прячется от Сильвии Кедж. Со времени убийства от этой девушки в «Сетон-хаусе» совсем не стало житья, она появлялась там снова и снова с упорством профессиональной плакальщицы, которой забыли уплатить за участие в похоронной процессии. Все безумное тщание, прежде отдаваемое работе Мориса, она теперь обратила на его дом: убирала, мыла, чистила, пересчитывала белье и перебиралась на костылях из комнаты в комнату с влажной тряпкой в руке, словно с минуты на минуту может вернуться хозяин и провести для проверки пальцем по подоконнику. Это жутко действует на нервы, жаловался Дигби Элизе Марли. Ему вообще никогда не нравился «Сетон-хаус» – вроде бы современный, светлый дом, а угнетает, что-то в нем есть зловещее. Да еще из любого закоулка или чулана на тебя могут сверкнуть два черных глаза, будто два тлеющих угля, – ну прямо кажется, что участвуешь в греческой трагедии и за сценой ждут своего выхода бешеные евмениды.

Последняя фигура речи привлекла внимание Элизы, так как выходило, что Дигби вовсе не такой толстокожий остолоп, каким считался. Он ее по-прежнему нисколько не волновал как мужчина, но слегка заинтересовал после этого, даже, пожалуй, заинтриговал. Просто удивительно, как меняет человека обладание двумястами тысячами фунтов. На нем лежала уже легкая патина успеха, самоуверенности и самодовольства, неизменно рождаемых в человеке властью или богатством. Перенесенная ею болезнь оставила после себя слабость и подавленное состояние духа. В таком настроении, когда и не работается, и безделье раздражает, радуешься всякому обществу. Элиза, хоть и презирала тетку за легкость, с какой та переменила мнение о Дигби и видела теперь в нем уже не Морисова непутевого братца, а милейшего молодого человека, – несмотря на все это Элиза и сама начала подумывать, что, пожалуй, в Дигби Сетоне все-таки что-то есть. Что-то, но не Бог весть что.