Неестественные причины - Филлис Джеймс (2002)

– И на том спасибо. В полицейском участке «Уэст сентрал» тоже так считают.

Элизу вдруг передернуло. Она взволнованно произнесла:

– Я думаю про его руки… Ужасно! Это такое злодейство! Понимаешь? Тем более когда человек был писатель. Это страшное, осмысленное надругательство. Не представляю себе, чтобы ты его так сильно ненавидел.

Он снял руки с клавиш и повернулся к ней лицом.

– Я его вообще не ненавидел. Черт возьми, Элиза! Разве я похож на убийцу?

– Почем мне знать. Ты – единственный, у кого есть мотив. На целых двести тысяч мотива.

– Для этого еще нужно женой обзавестись. Ты как, не интересуешься вакансией?

– Нет, благодарю. Мне нравятся только такие мужчины, у которых умственное развитие не ниже моего. По крайней мере. Мы друг другу не подходим. Тебе для твоего клуба нужна шикарная блондинка, бюст сорокового размера, золотое сердце не слишком высокой пробы и ум наподобие счетной машины.

– Ну уж нет, – серьезно возразил он. – Что мне нужно для моего клуба, это я сам знаю. И теперь, когда есть средства, смогу купить. Мне нужен класс.

Дверь в кабинет приоткрылась. В щель просунула голову мисс Кэлтроп, посмотрела на них растерянно. И сказала племяннице:

– Куда-то подевалась моя последняя пленка. Ты не видела?

Элиза только равнодушно пожала плечами, но Дигби вскочил и стал искать по всей комнате, словно ожидая, что кассета сейчас материализуется из воздуха и окажется на крышке пианино или среди диванных подушек. Наблюдая его лихорадочные поиски, Элиза думала: «Смотрите-ка, какие мы вдруг стали джентльмены. Что-то я не помню, чтобы он раньше уделял тетечке сколько-то внимания. Интересно, что за игру он затеял?» Поиски, естественно, ни к чему не привели, и Дигби с милой, обезоруживающей улыбкой обратился к мисс Кэлтроп:

– Увы. Нигде не видно.

Селия, нетерпеливо дожидавшаяся конца этого представления, поблагодарила и, втянув голову обратно, ушла. Как только дверь закрылась, Дигби заметил:

– Она мужественно отнеслась, верно?

– К чему?

– Как к чему? К Морисову завещанию. Ведь не будь меня, она бы сейчас стала очень богатой дамой.

Неужели он воображает, дурень, что они этого не понимают, что такая простая мысль не приходила им в голову? Элиза покосилась на Дигби, но поймала на его лице лукавое, довольное, даже злорадное выражение. Не иначе как он что-то узнал про смерть Мориса, подумалось ей, не просто же так он ухмыляется от удовольствия, что они остались с носом, а ему привалила удача. Она уже готова была предостеречь его: ведь если он действительно что-то знает, тогда ему грозит опасность. Такие дурни, стоит им наткнуться на какую-то часть правды, тут же ее и ляпнут, вместо того чтобы держать язык за зубами. Но она все-таки ничего не сказала, раздраженная его злорадной ухмылкой. С чего это ей примерещилось? Вряд ли он мог что-то узнать. Ну а если и узнал, пусть Дигби Сетон сам заботится о себе, как и все остальные.

15

Трапеза в «Настоятельских палатах» подходила к концу. Далглиш был приятно удивлен. Он ожидал сам не зная чего. То ли парадного обеда из шести перемен на севрском фарфоре, то ли, наоборот, ореховых котлеток на деревянных тарелках с последующим совместным мытьем посуды. А им подали очень вкусное цыплячье рагу, тушенное с пряностями, а потом салат и сыры. Красное бордо было дешевое и немного терпкое, зато в изобилии, а Далглиш вовсе не разделял мнения винных снобов, будто пить можно либо первоклассное вино, либо не пить никакого. И теперь он сидел ублаготворенный, почти счастливый и осоловелым взором обводил огромную комнату, в которой они совсем терялись, сидя вчетвером посредине за простым дубовым столом.