Лес теней - Франк Тилье (2019)

Давид увидел, как Аделина в ужасе поднесла обе руки ко рту, затем – ироническую усмешку глядевшего на них Артура и совершеннейшее спокойствие Эммы. Он сдернул перчатки, кинул их на пол и бросился по коридору. Дверь сотрясалась от ударов. Он вставил ключ в замок.

Кэти было не узнать. Ее заплаканное лицо исказила дикая ярость. Клара пробралась между родителями и помчалась в гостиную.

– Гринч! Гринч! Гринч!

Содранные простыни, перевернутая кровать, на стенах – следы ногтей. За окном среди уже почти истлевших туш виднелась еще одна, маленькая, розовая.

На стекле – отпечатки пальцев. Много.

Давид в ужасе посмотрел на жену.

Кэти присутствовала при экзекуции. Она видела, как резали Гринча.

Молодая женщина зарычала, изо всех сил оттолкнула мужа в сторону и ринулась сквозь дверной проем. В правой руке у нее был зажат скальпель.

– Сволочь! Я тебе кровь пущу!

Давид попытался ее остановить, Кэти почувствовала, как он схватил ее за руку, и, не раздумывая, ударила.

Брызнула кровь.

На большом пальце заалел глубокий порез.

– Отойди! – крикнула она, размахивая скальпелем.

В нее словно вселился сам дьявол. Она была готова убить.

Эмма вжалась в угол, скрестив тощие руки на груди. Она дрожала и, казалось, ничего не понимала.

Аделина попыталась вмешаться, но Кэти ясно дала ей понять, чтобы та держалась подальше. Когда она заметила Дофра, то проорала:

– Даже не приближайтесь, дерьмо вы, а не человек! Или я вам протез вырву и вы тут подохнете! Клянусь, подохнете как собака!

Клара бегала по комнатам, она была уверена, что поросенок опять играет с ней в прятки.

– Гринч! Гринч! Гринч!

Кэти подошла к Эмме, контролируя движения каждого, находившегося в гостиной.

– Да успокойтесь же! – взмолилась Эмма. – Что происходит? Вы с ума, что ли, сошли?

– Точно, с ума сошла! Совсем спятила!

Лезвие блеснуло в десяти сантиметрах от лица Эммы.

– Давид, она меня убьет!

– Давид! Сделай же что-нибудь! – приказал Дофр.

Кэти обернулась, но было поздно. Толчком в спину ее свалило с ног. Муж всем весом навалился на нее:

– Успокойся, дорогая! Успокойся же, черт возьми!

Кэти изо всех сил сопротивлялась. Билась головой о паркет так, что лоб начал наливаться синим.

Давиду не удавалось ее угомонить. Она яростно извивалась, щелкая зубами.

Но еще сильнее она завопила, когда почувствовала, что ей в икру вонзилась игла.

– Что вы делаете?! – воскликнул Давид.

Старик наклонился вперед, между указательным и большим пальцем у него был зажат шприц.

– Успокоительное. Она может причинить себе вред, и не только себе. Все будет хорошо. Пару часиков поспит.

У Артура был удивительно невозмутимый вид.

– Придурок! – плевалась Кэти. – Придурок! Придурок! Придурок! Все вы придурки! Ты тоже, Давид!

На губах у нее появились пузыри. Она начала плакать, потом мышцы ее расслабились, тело сотрясала лишь нервная судорога. Давид крепко держал ее за запястья, пока она не замерла. Теперь он гладил ее по щеке. Он был возмущен и взбешен, ему было стыдно.

Аделина присела рядом с ним на корточки.

– Господи, – прошептала она, – за что? Почему?

Давид поднялся и занес руку для удара. Он хотел размазать эту несчастную сволочь. Вырвать ему ногу или руку, сожрать их у него на глазах. Пусть даже он поранит себе все внутренности этой пластмассой.

Артур не двинулся с места, он мерил Давида взглядом. Лицо его походило на маску восковой фигуры.

– Давай, – прошипел он. – Бей!

Вдруг за ними послышалась звонкая оплеуха. Это Аделина только что ударила Эмму – та упала на карачки, на щеке у нее краснел отпечаток ладони.

– Но… за что? – заплакала тощая брюнетка. – Артур! Почему она так со мной?!

Аделина исчезла в коридоре, спрятав лицо в ладони.