Как до Жирафа… - Маргарита Ардо (2019)

– По какому-то случайному совпадению Катина мама погибла в той же авиакатастрофе.

– Тогда много людей погибло, – сухо ответил отец. – Гоша не единственный.

Я подался вперёд.

– А Катерина случаем не Георгиевна?

– Нет! – разозлился отец. – Валерьевна она! Надо вообще-то знать хотя бы имя-отчество своих сотрудников!

– Так в паспорте у неё по деду.

– Как по деду?! – опешил отец.

– Вот так.

Отец моргнул и уставился в стену. Внезапно замолчал, словно его выключили.

– Эй, – позвал я. – Па-ап.

Он ткнул на кнопку внутренней связи и распорядился:

– Чаю мне.

– И мне! – поторопился я.

Хотелось бы ещё к чаю сэндвичей, хотдогов, двух барашков на вертеле и чего-нибудь калорийного, но, учитывая, что отлучался я на обед и за три часа мог сожрать триста двадцать колоколен[11], было как-то неловко говорить о еде. Я лучше потом в кабинет пиццу закажу. Три.

Не глядя на меня, отец открыл презентацию.

– Ладно, давай работать. Я хочу знать, что ты скажешь по поводу новой кампании и ролика для ТВ.

Всегда бы так. И мы занялись делом. Только про его друга и Катину мать я всё равно выспрошу, на майские подловлю – когда отец навеселе, много чего интересного можно узнать. К примеру, как они студентами пробрались на крышу универа и встречали рассвет с пивом и подружками. Или голышом купались ночью у городской набережной. Или разбили машину, убегая на ней от милиции после шашлыков на природе. Кстати, если мне не изменяет память, Гоша во всех этих приключениях был центральной фигурой. Я его даже немного помню, видел, когда мне было, как Маруське, три года. Весёлый такой, шумный дядька, кучерявый и смуглый, куда больше итальянец, чем мы. Хотя вроде грузин.

Всё, связанное с роликами на ТВ и радио, как и прочую самодеятельность, отец обожает, поэтому быстро переключился и перестал быть смурным. Мне иногда даже жаль, что у него из-за меня во ВГИК поступить не получилось. Я родился, шли девяностые, и нужно было выбирать – режиссировать фильмы или прыгать на гребень волны свободного бизнеса, чтобы семью кормить. Отец выбрал последнее. И удачно. За всё это я не могу его не уважать. Он, конечно, не поднялся, как когда-то Борис Абрамович Березовский с торговли шторами до Белого Дома, зато живёт и процветает в своей нише и слывёт честным человеком, что, скажу я вам, даже труднее.

Уходя, я сказал:

– Катерину, кстати, пытаются переманить.

– Кто? – нахмурился папа.

– Не абы кто. «Сибирская нефть и газ».

– Вот чёрт! Это надо решить.

– Уже решил, – ответил я. – Перебил зарплату больше того, что они предлагают. Ты ведь сам говорил, что она – ценный кадр. И ты прав, я изучил рынок труда. Полиглотов вообще днём с огнём не найдёшь. А мы расширяемся.

– Полиглотов… – вместо бури в ответ, эхом пробормотал отец и, снова погружаясь в сумрачный вид, кивнул. – Да… Хорошо, проведи это через кадры.

Я вышел и почесал в затылке. А где заламывание рук? Где вопли про бюджет и кризис? В конце концов, про то, что я дурак? Не успел я саблю достать, а она и не понадобилась. Странно. И если так, почему он сам зарплату Кате не поднимал? Чудны дела твои, Господи! Ну ничего, май скоро, я разберусь!

Настроение было не просто хорошим, а праздничным. Я остановился у стеклянной стены перед лестницей вниз и посмотрел на опенспейс. Точнее в дальний угол, где склонилась над рабочим столом кудрявая головка. В сердце расширилось что-то и наполнилось теплом. Катя, Катюша…

* * *

Добравшись до кабинета, я вызвал к себе Ларису Павловну из отдела кадров, вручил ей приказ. Следовало ожидать расширенные глаза при виде цифры и вопрос:

– А Виктор Геннадьевич одобрил?

В ответ я рыкнул раскатисто:

– Осмелитесь оспаривать мои решения?! Нет?! И правильно. Надеюсь, повторять про конфиденциальность данных по зарплате и ответственность за её нарушение не надо?!