Год нашей любви - Сарина Боуэн (2014)

– Отец научил меня. Он знает толк в таких вещах, – сказала я. – Подожди. Все. – Узел на ноге Хартли под моей рукой расслабился.

Он выдохнул.

– Боже. Спасибо.

– Держи ее согнутой, – предупредила я, когда он поднял ногу на свою сторону кровати.

– Не волнуйся, постараюсь. – Он устроился на спине, подложив подушку под колено. – Извини за полуночный спектакль.

– Не беспокойся.

Мы молчали пару минут, но я могла точно сказать, что он не спал.

Еще минута тишины прошла, а потом Хартли повернулся ко мне:

– Ты никогда не говорила, что получила травму, играя в хоккей. Ты сказала «несчастный случай», и я подумал об автомобиле.

– Да, – вздохнула я, поворачиваясь лицом к нему. Мы смотрели друг на друга некоторое время. – Бриджер был прав. Хоккей только седьмой в списке самых опасных видов спорта. Чирлидерство и бейсбол дают гораздо больший процент травм. А еще футбол, американский футбол и лакросс.

– То есть ты хочешь сказать, что тебе чертовски не повезло, что ты получила травму в хоккее?

– Именно.

– Невероятно, – произнес Хартли.

Мы снова погрузились в тишину, и я пожалела, что кровать Хартли так велика.

Всего-то два фута между нами, а его губы так и манят, – подлила масла в огонь фея надежды.

– Мне понравилась твоя мама, – ляпнула я, пытаясь вытянуть собственный мозг из сточной канавы.

– Она классная, – улыбнулся в темноте Хартли. – И ей нравится, когда дом полон людей. Я не преувеличиваю.

– Это заметно. И маленькая сестра Бриджера такая хорошенькая. И тоже любит твою маму.

Хартли оперся головой на руку.

– Да. Но она самая большая проблема Бриджера.

– Правда? Почему?

– Ну, их отец умер около двух лет назад. И его мать с этим не справляется.

– Она в депрессии?

– Она наркозависимая.

Я вдохнула воздух.

– Боже, какой мрак.

– И не говори. Бриджер волнуется, что его мать потеряет работу и все рухнет. Ему придется бросить учебу, если все пойдет совсем плохо.

– Он не может! Через полтора года он закончит Харкнесс!

– Бриджер второкурсник вообще-то. Он пропустил год и теперь наверстывает.

– Ты знаешь… – В доме было так тихо, что даже наш шепот звучал оглушительно. – Я слишком часто зацикливаюсь на своих проблемах. Забываю, что у других тоже все не так просто.

Несколько секунд Хартли молчал, разглядывая меня. Потом он медленно преодолел расстояние между нами и накрыл своей рукой мою. И даже от этого невинного прикосновения у меня перехватило дыхание.

– У всех в жизни хватает дерьма, Каллахан. У всех. – Он легонько сжал мою руку, а потом убрал свою. – Теперь твое – снаружи, прямо там, где все могут его заметить, и я тебе не завидую. Но дерьмо есть у всех, не важно, видишь ты его или нет.

Мне следовало подумать об этом. Глядя на Бриджера, нельзя было сказать, что он таскает за собой целый воз неприятностей. Но я подозревала, что существуют и те, у кого нет никакого дерьма или имеется целая команда миньонов, чтобы разгребать его для них. На ум пришла Стейша.

– Ты уверен? – с вызовом сказала я. – А мне кажется, что самая большая проблема некоторых людей – в том, что кожаная обивка в их «БМВ» не того цвета.

На лице Хартли появилась самая чудесная на планете улыбка.

– Для этого, Каллахан, всегда есть тюнинг. – Он перекатился на спину и подложил руки под голову. – Спасибо за массаж.

– Обращайся в любое время.

Он хохотнул:

– Не говори так, а то я стану тебя будить каждую ночь на следующей неделе.

(Напугал! Он настолько мне нравился, что я была готова и на это.)