Год нашей любви - Сарина Боуэн (2014)

Дыхание Хартли постепенно становилось глубже, а я лежала и слушала. Он был темным силуэтом в ночи, причем всего в нескольких футах от меня. Я отдала бы что угодно за возможность приблизиться к нему, сократив расстояние между нами, обхватить руками его плечи. Было тяжело даже представить себе роскошь принадлежать ему. Я хотела бы подкатиться к нему под бок и свернуться калачиком рядом… Ощущать его дыхание на моей шее, пока я сплю…

Это пытка, – пожаловалась фея надежды, пристроившись на подушке рядом со мной.

Она была права. Но это была сладкая пытка.

Глава 11

Меня не напрягает расчлененка

Кори

В пятницу мы смотрели футбол, доедали остатки праздничного обеда и очень много играли в карты. Люси следила, чтобы на одну партию в юкер приходилась как минимум одна партия в «Уно».

В субботу мы пригласили Терезу на ужин в китайский ресторан, где предлагали пятьдесят различных видов пельменей. Мама Хартли выглядела измотанной после двух девятичасовых смен в аду праздничных распродаж, но, несмотря на это, ее уставшие карие глаза светились счастьем. Хартли сел рядом с ней, и она периодически взъерошивала его волосы. Дана пыталась научить Люси пользоваться палочками для еды, а я съела, наверное, столько пельменей с капустой и курицей, сколько весила сама.

Но позже, когда Тереза и Люси ушли спать, а парни отправились в гараж пить пиво и менять масло в машине Терезы, я почувствовала, что мне нездоровится. В животе было тяжело, меня бросало в жар, все тело ныло. Хотя не было еще и десяти, я выпила пару таблеток болеутоляющего и заснула.

Ночью пришел Хартли и лег рядом, но я этого даже не заметила. Это, вероятно, был один из признаков нездоровья. Американской медицинской ассоциации следует внести в справочник симптомов болезней безразличие к Хартли.

Даже моя фея надежды проспала. Что-то явно было не так.

Следующим утром я пыталась скрыть от окружающих свой все возрастающий дискомфорт. Приняла еще адвила и запила двумя стаканами воды, но по-прежнему ощущала головокружение.

– Ты какая-то молчаливая сегодня, – сказала наблюдательная Тереза, тем самым подтверждая, что от матерей ничего не скроешь.

– Думаю об экзаменах, – соврала я.

Подлив себе апельсинового сока, выдавила улыбку. Мне нужна была жидкость, а еще мне нужно было поскорее попасть домой.

К счастью, Бриджеру требовалось вернуть машину своей матери, и выходные у Хартли подошли к концу еще до наступления вечера.

По возвращении в Макгеррин я чувствовала себя больной и была очень раздражительной. С тяжелым сердцем я позвонила в гестапо.

– Мам, только не паникуй, – сказала я, – но, кажется, у меня инфекция мочевого пузыря.

Она мгновенно ударилась в панику.

Спустя десять минут, в течение которых моя мать перечисляла все, чем грозит нагноение при запущенной инфекции мочеполовых путей, я сообщила Дане, что мне дан приказ ехать в больницу.

– Блин! – сказала она, спрыгивая с дивана. – Я поеду с тобой.

– Не стоит, – попробовала спорить я. – Придется ждать в очереди несколько часов.

– Я возьму книгу. Подожди, только накину пальто.

Когда мы вышли в коридор, я приложила палец к губам: чем меньше людей узнают, что я рохля, тем лучше. Пока мы крались, я слышала, как в комнате Хартли играет музыка.

Когда мы добрались до больницы, меня уже трясло, и я чувствовала себя совершенно разбитой. Под лампами дневного света даже врачи казались нездоровыми. Больница была последнем местом на земле, где мне хотелось бы оказаться в тот момент. Единственная радость – вокруг почти никого не было.

– В День благодарения всегда много суматохи, – рассказала нам медсестра в регистратуре. – Люди, навещающие родственников, так и норовят получить травму, и поди разберись почему. Но сегодня все едут домой, и если не все они пьяны, то нам, может быть, предстоит спокойная ночь.

Она взяла у меня заполненные формы.