Год нашей любви - Сарина Боуэн (2014)

– Ладно, ладно… – сдался Хартли с той же терпеливой полунасмешливой ухмылкой, с какой говорил с ней в день заезда.

Он вел себя с ней как снисходительный отец с несмышленой дочерью. И эта манера поведения ничуть не походила на ту, в которой он общался со мной.

– Кстати, где ты была? – спросил он.

– Я собиралась приехать из Нью-Йорка, – ответила Стейша, – но у Марко были билеты в театр.

– У кого? – вклинился Бриджер.

– У того, кто должен был меня везти.

– Интересный выбор слов. – Теперь эту фразу произнес уже Хартли. – Но ты знаешь, ведь давно изобрели такие штуки – как их там… А! Поезда!

– Я думала об этом, – сказала она. – Но у меня было столько багажа.

– Вот этому я верю, – хохотнул Хартли.

Дана напротив меня только покачала головой:

– Злой Хартли выигрывает.

– Ладно, – сказала я, отталкиваясь ладонями от старой деревянной столешницы. – Теперь можно исчезнуть.

Глава 15

Задница года

Кори

Когда я сказала Дане, что собираюсь исчезнуть, я не шутила. Необходимо было установить серьезную дистанцию между Хартли и моим растерзанным сердцем. И рождественские каникулы пришлись как нельзя более кстати.

Но сначала следовало сдать экзамены. Я упрашивала родителей отправить меня в Харкнесс вовсе не для того, чтобы провалиться в первом же семестре.

Следующие два дня я трудилась на износ в главной библиотеке. Кабинка в глубине книгохранилища надежно защищала меня от опасности услышать голос Хартли в коридоре или задаться вопросом, когда он решит поиграть в «Крутые клюшки». Я ела салат, купленный в кофейне, и занималась, как маньяк.

Даже моя фея надежды подключилась, порхая между главами учебника по высшей математике и сыпля теоремами. Она надела крохотную пару очков и устроилась на крышке моей кофейной термокружки. И она ни разу не упомянула о Хартлихорадке. Ни единожды.

Я досрочно сдала экзамены по предметам, которые изучала дистанционно, а потом переключила все свое внимание на экономику. Я пришла на экзамен настолько хорошо подготовленной, что даже Хартли, сидевший рядом, меня почти не отвлекал.

Закончив раньше времени, я собралась уходить. Когда я была уже у выхода, он поднял голову. Я быстро помахала ему и уехала. Мне было больно встречаться с ним глазами.

Он написал мне через 15 минут:

Отметим в Общей столовой? Двигаюсь туда.

Но я не ответила, так как говорила с матерью по телефону.

– Все хорошо? – спросила она, затаив дыхание.

Нет, не очень, мам. Впрочем, я никогда бы не призналась в этом.

– Да, все нормально. Но я рано закончила и потому решила поменять билет.

– А что насчет Рождественского бала? Твоему брату он всегда нравился.

– Ну… – ответила я. – Оказалось, что все уезжают.

– Хорошо, милая.

В ее голосе сквозило беспокойство. Она записала мой новый номер рейса и время прилета. А я вернулась в комнату и собрала вещи.

К тому времени как начался Рождественский бал, я была в воздухе над Великими озерами.

Три недели дома прошли скучно, но скука была именно тем, что требовалось моему разбитому сердцу.

К счастью, мама уже не тряслась надо мной так, как в прошлом году. Я привыкла делать все сама, а она провела больше трех месяцев в пустом гнезде.

Я старалась почаще улыбаться и рассказывать родителям о своих успехах в Харкнессе. Я также очень старалась не зацикливаться на своих переживаниях. Я даже вызвалась печь рождественское печенье вместе с матерью, наконец опробовав все приспособления для инвалидов, которыми мои родители оснастили кухню после несчастного случая.