Год нашей любви - Сарина Боуэн (2014)

Дэмиен показал мне средний палец, и тут Кори открыла дверь спальни.

– Эй, парни…

Я вскочил с дивана и положил полотенце Кори в свою спортивную сумку. Затем принес ее студкарточку и повесил ей на шею.

– Хартли! – Она положила руки мне на грудь. – Спасибо.

От этого я почувствовал себя на миллион долларов. Так что (иди к черту, Дэмиен) я взял и поцеловал ее прямо в губы. Затем сунул свое письмо обратно в конверт, лизнул уголок и запечатал его.

– Покончим с этим.

Я открыл Кори дверь и подождал, пока Дэмиен наденет куртку.

– Знаешь, – сказал я, – могу одолжить тебе плавки, если хочешь поиграть. Ты ведь бомонтовец, в конце концов.

– Он не может играть! – запротестовала Кори. – Выпускникам нельзя. Я не хочу, чтобы нас дисквалифицировали, когда мы победим.

На этом мне пришлось откинуть голову назад и рассмеяться во весь голос:

– Господи, Каллахан. Я забыл, с кем имею дело. – Я наклонился и чмокнул Кори в макушку, пока она проезжала мимо.

Даже Дэмиен улыбнулся, и я почувствовал, что его отношение ко мне потеплело на градус или даже два.

– Каллаханы бьются до победного, – сказал он. – Показывайте дорогу, вы двое. Посмотрим, как тут у вас все устроено.

И мы показали.

Глава 23

Лучше поздно, чем никогда

Кори, три месяца спустя

Мы с Хартли сидели на диване. Шел апрель, была суббота, и мы недавно позавтракали. Я пыталась сосредоточиться на шекспировском «Юлии Цезаре», но с Хартли, который посадил меня к себе на колени и, убрав прядь волос с моей шеи, теперь целовал ее, это было нелегко.

– Я не могу читать Шекспира, когда твои губы на моей шее, – пожаловалась я.

– Тогда не читай, – пробубнил он. Он притянул меня к своей груди, я почувствовала, как его тело, словно приглашая, напряглось подо мной.

– Этой пьесе четыреста лет. Она может подождать еще полчаса. А мы можем просто… м-м-м… – Его руки скользнули по моим бедрам и обхватили меня за ягодицы.

Я закрыла книгу, швырнула ее на журнальный столик и повернулась поцеловать его.

– О, да-а-а, – проворковал он, не отрываясь от моих губ.

Его руки стали пробираться мне под футболку.

– Извини, что ввела тебя в заблуждение, – сказала я, остановив его, – но мне пора. У меня запись на стрижку. И у тебя тоже есть дела.

Он тихо зарычал и привлек меня ближе.

– Мне нравятся твои длинные волосы.

– Хартли, – засмеялась я, – мне нужна стрижка. Очень. Так что тебе придется подождать пару часов. После Бала Бомонта я вся твоя.

Он откинулся на спинку дивана и вздохнул:

– Это будут очень долгие часы. А может, ты просто ищешь предлог пропустить бал? Если да, то напрасно.

Я протянула руку, чтобы провести по его подбородку и насладиться ленивой субботней щетиной под моими пальцами.

– Ни за что, – пообещала я. – Чтобы купить платье, мне пришлось ходить по магазинам, а я ненавижу это. Так что будь уверен: я его надену. – Я сползла с его колен, достала костыли и встала.

Он поднялся поцеловать меня на прощанье.

– Ты совершенство, – промурлыкал он. – Сексуальное, ненавидящее магазины совершенство. Думаю, твое платье будет отлично смотреться на полу в моей комнате. – Я засмеялась, а он разгладил мои волосы по плечам. – Мне правда нравится, что они длинные. Я не просто так сказал.

– Мне тоже. Но хлорка сожгла концы, поэтому нужно их подравнять. Увидимся позже? – Я еще раз поцеловала его.

– Лучше поздно, – сказал он, снова садясь на диван, – чем никогда.

– И это правильный настрой! – Я натянула лямки сумки на оба плеча, открыла дверь и вышла в коридор.

Закрыв дверь, я оглянулась. У двери Хартли стоял какой-то мужчина. Он выглядел так, как будто только что постучался, и теперь ждал ответа.

– Простите, – обратилась к нему я, – вы ищете…

Он оглянулся, и у меня перехватило дыхание.

Ибо Хартли был точной копией своего отца.