Камер-юнкер - Валерий Пылаев

– Как такое может быть? – Я наклонился к опущенному чуть ли не до упора стеклу на водительской двери. – Сотни солдат, офицеры, придворные, аристократы-заговорщики – и все до одного указывают на отставного пехотного генерала… Кем вообще был этот Куракин? Человеком из плоти и крови – или каким-то всемогущим демоном?!

– Человеком, как и мы все. Не стоит видеть во врагах… сверхъестественное – от этого победить их точно не станет проще. – Багратион пристроил локоть на дверцу. – И всему есть только одно объяснение: настоящие кукловоды все еще разгуливают где-то на свободе.

– У себя в Вене или в Зальцбурге.

– Может быть. На границах Привислинских губерний с Германией сейчас действительно не слишком спокойно. Но я все равно не верю в злобного кайзера, который спит и видит, как бы развязать войну. – Багратион протяжно вздохнул. – В конце концов, это уж точно не он сегодня пытался тебя убить.

– Думаете, это вообще как-то связано? – фыркнул я.

– Думаю, что все связано. Впрочем, как и всегда.

– Да уж… Генерал Куракин мог бы рассказать много интересного. – Я покачал головой и отступил от машины. – Если был бы жив.

– Без сомнения – мог бы. Но он, к сожалению, мертв. – Багратион отвернулся к дороге и побарабанил пальцами по рулю. – Окончательно и бесповоротно.

Глава 9

– Знаешь, почему мы носим эти знаки на одежде?

– Черные черепа? Они… они страшные.

– Может быть. Это особый знак. Его использовали…

– Давно? Еще до войны?

На этот раз я не стал дожидаться чего-то или разглядывать себя – хотя бы потому, что здесь в этом не было никакой нужды. В самом деле – чем может удивить одежда и собственное тело, в котором я провел почти четыре десятка лет.

Тридцать семь… или тридцать шесть. Какая, в общем-то, разница? К чему точно считать время, если дни ничем не отличаются друг от друга: абсолютно одинаковые. Сухие, горячие, хрустящие, как песок на зубах и желтые – как и все вокруг, кроме домов за окном. Они скорее напоминали сгоревшие дочерна головешки. Разве что не рассыпались пеплом и не развалились, а стояли так уже целую вечность. Недобрые, усталые… и привычные. Так что нечего на них смотреть.

Я кое-как перевалился и уселся к окну спиной. Девчонка осталась там же, где ей и полагалось: сидела вполоборота на древнем полуистлевшем диване, не обращая внимание на вековой слой пылищи чуть ли не с палец толщиной. Но саму ее не касалась ни грязь, ни застарелая копоть, ни жара, ни даже беспощадное солнце пустоши. Вопреки всем законам логики и здравого смысла моя спутница.

Светлые волосы, бледная кожа – такая белая, что за полчаса на жаре должна была покраснеть и пойти волдырями – но ничуть не изменилась. И бездонные синие глазищи… Самый настоящий ангел.

Вполне подходящая компания для путешествия – особенно для путешествия с этого света на тот. Я не тешил себя особенной надеждой: Палачи уже давно отыскали наши следы и наверняка уже подобрались к дому. Неторопливые, медлительные – но неотвратимые, как сама смерть, которую ходячие консервные банки неизменно приносили с собой. Им не нужен сон, не нужны вода и пища, их очень тяжело ранить… и почти невозможно убить.

В отличие от меня.

– Сильно ранили? – Девчонка повернулась ко мне. – Тебе больно?

– Бывало и хуже.

Кровь на джинсе уже успела подсохнуть, но вытекло ее столько, что я на мгновение удивился, что до сих пор могу хоть как-то двигаться. Да и в целом чувствовал себя не так уж и паршиво. Только в горле пересохло и голова кружилась – и вряд ли от жары.

– Идти сможешь?

– Смогу. – Я на мгновение замер, прислушиваясь. – Проблема в том, что идти нам уже некуда.