Безнадежно одинокий король - Генрих VIII и шесть его жен - Джордж Маргарет (2012)

— Все не то. А отгадка — просто «ровня», царям трудно встретиться с равным, а Богу вообще равных нет, — пояснил епископ Гардинер.

О да, самое время перейти к льстивым похвалам!

Джон Рассел (удачная досталась фамилия этому скользкому, как змея, новому лорду — хранителю малой печати, подтверждаемая еще и каштановой шевелюрой[41]) взмахнул рукой и прошелестел:

Высок и могуч богатырь,

Одет он в зеленый наряд,

Король с королевой не сладят с ним,

Смущенно отводят взгляд;

Восточный мудрец познал его суть,

Не звериной природы она,

Хоть в ветвистых рогах голова.

Король… королева… рога… рогатая голова… Да как он смел так высмеять меня? Неужели никто здесь не испытывает почтения или страха перед королем?

— Я изумлен вашим змеиным остроумием! — отрезал я. — Достаточно, мы не желаем более слышать ни загадок, ни отгадок!

— Но это же просто дуб! — выкрикнул он, пытаясь оправдаться.

«Мои любимые деревья», — лепетала она. О мерзость, мерзость! Как славно шелестели дубы за окнами той уютной опочивальни… но теперь их красота навеки утрачена для меня, осквернена блудницей Говард.

— Если всем надоели загадки, то давайте перейдем к поэзии, — предложил Томас Уайетт. — Может, посочиняем благозвучные стихи? Я начну, задав первые рифмы, потом кто-то добавит к ним следующие строфы и так далее — пока не получится целое стихотворение.

Наш блистательный поэт вопросительно оглядел гостей, впрочем, не меньше талантов он проявил и на дипломатическом поприще. Я частенько посылал его в Европу с важными миссиями.

Я одобрительно кивнул ему. Настроение мое совершенно испортилось; но я надеялся, что новая игра отвлечет меня. И Томас начал:

Прячет темница

Цвет юной девицы,

Душа моя любви полна…

Фрэнсис Брайен легко продолжил:

Но за темной околицей

Живот ее расстроился,

И ветры зловонно пустила она.

Что за непристойности в присутствии дам! Среди нас такие добродетельные и родовитые леди, как Джоан Дадли, Джоан Денни, Кэтрин Брэндон, Анна Сеймур. Их души чисты и непорочны!

Терпение мое истощилось. Медленно поднявшись, я обрушил на Брайена всю силу накопившегося раздражения:

— Убирайтесь! — воскликнул я — Более вам не будет места за нашим столом. И не надейтесь в дальнейшем на благоволение с моей стороны.

Он слишком хорошо знал меня, чтобы спорить или оправдываться. Молча поклонившись, Брайен покинул зал.

Но вот развеялось воспоминание о его убогой шутке, и все вновь ощутили прелесть чудесного летнего дня. Настроение наше улучшилось благодаря славным народным песням «Кончина и похороны малиновки», «Мышь и мышелов», «Юная молочница», «Черная ворона».

Вдруг тоненький голосок Елизаветы запел шотландскую балладу:

Бесси Белл и Мэри Грей,

Две красивые юные девы…

Девочка сидела далеко от меня, и я совсем забыл, что она тоже присутствовала на приеме.

Бесси в сторожке жила у ворот,

А Мэри — в замке большом,

Бесси утра с печалью ждет,

А Мэри спит сладким сном.

Я был ошеломлен. Как посмела Елизавета принародно бросить мне вызов, напомнив о своих правах, и обвинить меня перед двором в том, что ей приходится вести жизнь, недостойную принцессы? Ведь всему миру известно, что она незаконнорожденная, ведьмина дочь, и ее титулуют «леди» лишь потому, что я любезен и добр! И вот как она решила отблагодарить меня!

— Вы можете продолжать следить за воротами в Хатфилд-хаусе, — тихо произнес я, — завтра же вам надлежит вернуться туда. Я огорчен тем, что вы не сумели подобающе вести себя в королевских садах Хэмптон-корта.

Гости за длинным столом хранили гробовое молчание. Диалог шел только между мной и Елизаветой, сидевшей шагах в тридцати от меня.