С другой стороны, пылкая любовь примиряет меня со всем, что доставляет Вам удовольствие и к чему призывает Вас долг. И то же самоотверженное чувство побуждает меня признать ничтожность собственных потребностей и удовольствий и с радостью принять устремления того, кому принадлежит моя любовь. Всеведущему Господу известно, что слова мои не просто написаны чернилами на бумаге, но поистине запечатлены в сердце моем.

Не желая излишне утомлять Ваше величество, я заканчиваю мое сбивчивое послание, вверяя Вашу судьбу во власть Всемогущего Владыки и моля Его ниспослать вам долгую жизнь и блаженное процветание как в этом мире, так и в иной жизни, дабы возрадовались Вы в избранном Богом царствии.

Из Гринвича.

Смиренная, покорная и любящая жена и подданная Вашего величества,

королева Екатерина, К. П.

Господь смиловался надо мной, послав мне такую супругу. Но ей лучше не знать, что мной вновь завладели призраки, которых она когда-то помогла успокоить. Нет, ни за что…

Пока я праздновал победу (испытывая попеременно то счастливейшие, то несчастнейшие мгновения моей жизни), мне был нанесен жесточайший удар. Во время осады Булони Карл тайно заключил мир с Франциском в Крепи. Император покончил с войной, став отныне для меня если не врагом, то отнюдь не союзником. Теперь я не мог ждать от него помощи. Придется в одиночку противостоять Франции, Шотландии и, вероятно, Турции.

Следовательно, о дальнейшем продвижении в глубь Континента не могло быть и речи. С тяжелым сердцем я вернулся в Англию и начал готовиться к обороне на случай внезапного вторжения. Я оставил Брэндона на зиму в Булони, приказав ему удерживать крепость в наших руках. Я не собирался отдавать ее обратно, поскольку с учетом Кале наши владения во Франции утроились.

* * *

Мое возвращение очень обрадовало Кейт, тем более что закончилось бремя ее регентства. Она с честью выдержала испытание, но государственные дела слишком тяжелы для хрупких женских плеч, не привыкших к такой ответственности. Я не прискакал к ней, ликуя, на резвом коне, как в свое время к принцессе Арагонской после взятия Турне. Вместо того чтобы пафосно бросить к ногам Кейт ключи от Булони, я просто показал их ей.

— Мы осадили и доблестно взяли крепость. Но предатели разрушили наши планы…

— Карл повел себя недостойно, — произнесла она, выражаясь в своей обычной мягкой манере. — Я узнала об этом незадолго до вашего прибытия.

С этими словами моя тактичная жена вручила мне пергамент, испещренный французскими печатями.

Франциск изъявил желание послать ко мне посольство для ведения переговоров о мире.

— Вернее, чтобы обсудить условия возвращения Булони, — презрительно бросил я. — На это я ни за что не соглашусь.

— Разумеется. Зато в переговорах вы выиграете время.

Я улыбнулся. Моя дама сердца разбирается в политике. Леди Арагонская рассуждала лишь о вопросах чести. Желая еще что-то показать мне, Кейт перебирала другие документы… Ее порхающие руки вдруг превратились в страшные лапы. Дрожащие костлявые пальцы с ужасными, по-птичьи загнутыми когтями неимоверно вытянулись. На некоторых поблескивали кольца. Среди них сверкал и маленький рубин Марии, но вместо этого камушка я видел огромную каплю крови, набухшую и готовую упасть на стол…

— Милорд, вам необходимо отдохнуть. Должно быть, дорога измучила вас. Расскажите мне, как… как прошла переправа? Мне еще не доводилось выходить в море…

Ловко завладев моей рукой, королева повела меня в опочивальню. Ее когти слегка касались моего рукава. Я надеялся, что они не порвут ткань.

* * *