Милое дитя - Роми Хаусманн (2021)

– Конечно, я понимаю. Но фрау Грасс неважно себя чувствует. Выдалась тяжелая ночь, и ей необходимо отдохнуть. Что, если вы позвоните чуть позже?

В голосе Кама слышится неуверенность.

– Разумеется. Но, возможно, у вас найдется еще минутка? Вы же достаточно близки с фрау Грасс.

Я замираю. Все во мне замирает.

– Да… – Теперь удивление слышится в голосе Кирстен. – Вы проходите, герр…

– Гизнер. Благодарю.

Мне становится дурно. Кам в моей квартире. Кам, который хочет поговорить с Кирстен. И Кирстен, которая поворачивает скрипучую ручку, чтобы притворить дверь в спальню. Потому что несчастной жертве из хижины необходим покой, или комиссару полиции не следует заглядывать в комнату, стены которой по неизвестным причинам обклеены распечатками статей о Лене Бек. Я понимаю, что мне лучше встать, но вместо этого натягиваю одеяло на голову, закрываю глаза и дышу, вдох-выдох.

Должно быть, я снова уснула. Пожалуй, Кирстен была права – мне требуется отдых и покой. Тем более что в предыдущую ночь я вообще не спала, искала и распечатывала заметки из газет, и последствия этого мероприятия все еще дают о себе знать. Я вздрагиваю и прислушиваюсь. Никого не слышно – ни Кирстен, ни Кама. Я выбираюсь из постели и неуклюже подхожу к закрытой двери. Прежде чем взяться за ручку, которая могла бы выдать меня своим скрипом, прикладываю ухо к двери, но и так ничего не могу уловить. В квартире царит безмолвие.

Кирстен сидит на кухне за столом и красит ногти.

– Проснулась наконец. – Она поднимает на меня глаза и улыбается. – Кофе? Там еще немного осталось. Только придется наливать самой.

В пояснение она показывает левую руку: на ногтях блестит лак.

Я пересекаю кухню, беру из шкафа кружку.

– Что такого срочного было?

– Ты о чем?

Моя рука замирает в воздухе.

– Я слышала, как стучали в дверь, но потом опять уснула. – Разворачиваюсь и вопросительно смотрю на Кирстен.

– А, ну да. Твоя соседка. Майя, кажется. С третьего этажа. Милая особа. – Кирстен указывает на плиту и возвращается к ногтям. – Принесла тебе обед.

Я снова поворачиваюсь. На плите стоит маленькая кастрюлька.

– Суп с лапшой, – продолжает Кирстен. – Я сказала, что больше не нужно приходить теперь, когда я могу о тебе позаботиться. Но она оставила свой номер на всякий случай. На холодильнике.

К двери холодильника и в самом деле приклеен розовый стикер с номером Майи и нарисованным смайликом.

– Ах да, и почту она тоже принесла. В прихожей на комоде.

Кружка в моей руке тяжелеет, я отставляю ее на стол.

– Нет, Кирстен. Я имею в виду Гизнера. Он был здесь, я слышала его.

Кирстен снова поднимает взгляд и вздыхает. Проходит всего несколько секунд, однако они тянутся вечность, и у меня начинает гореть лоб. Жар пробивается через поры, покрывает лицо влажной, горячей пленкой, мои страхи вздуваются волдырями. Сейчас Кирстен скажет, что Гизнера здесь не было, и его голос мне лишь послышался. Что в дверь стучала Майя. Кастрюлька на плите и розовый стикер на холодильнике это подтверждают.

– Да. Он хотел показать тебе результаты лицевой реконструкции, – наконец-то отвечает Кирстен.

И я облегченно смеюсь, прежде чем до меня доходит. У моего похитителя снова есть лицо, и я должна взглянуть на него. Чтобы опознать. Пробудить из памяти образы. Посмотреть в обличающие глаза. Ну что ты за монстр?

– А почему ты сразу не сказала? – спрашиваю я, чтобы прогнать все прочие мысли.

– Потому что не хотела волновать тебя лишний раз. Выпей кофе, проснись как следует.

От меня не ускользает легкое раздражение в ее голосе. Я пододвигаю чашку и наливаю кофе.

– Он тебе показывал?

– Лицо? Да. Но я не уверена, что видела прежде этого человека. У нас здесь раньше столько народу бывало, помнишь?

Да, я помню. Люди, которые приводили других людей и так же, как и мы, любили повеселиться. Десяток человек – еще не вечеринка.