Гринвич-парк - Кэтрин Фолкнер (2021)

Он попыхивает сигаретой, выпуская в ночной воздух вьющуюся струйку дыма.

— Нет. Во всяком случае, не кокс.

Я смотрю на него.

— А что?

— Она только один раз обратилась, недавно. Меня это взбесило. Я ее послал. К тому же она какую-то непонятную дрянь просила… даже не знаю, где это можно достать.

— Что именно?

— Что-то из бензо, сверхмощное. Ксанакс или, может, диазепам.

Я ошеломлена.

— Мы говорим об одной и той же Серене?

Чарли печально улыбается:

— Ну да, я тоже был немало удивлен.

— На что ей психотропы?

Чарли пожимает плечами, снова затягивается сигаретой.

— Спроси что-нибудь полегче.

Хелен

Вчера вечером мы с Дэниэлом вместе смотрели новости. Я натянула на колени одеяло, сидела, в ужасе вцепившись в мужа. Сначала пустили повторный показ обращения отца Рейчел. Со слезами в дрожащем голосе он умолял откликнуться тех, кому хоть что-то известно о местонахождении его дочери. Чем чаще срывался его голос и собирались слезы в глазах, тем активнее щелкали фотокамеры и сверкали вспышки, словно своим выступлением он спровоцировал сбой в электросети. Потом на экране появилась фотография Рейчел: накрашенное лицо, темно-красное платье, кривая пиратская улыбка. Следом — офис компании Рори и Дэниэла с полицейским, застывшим на страже у входа. После рекламного ролика о проекте переустройства пристани неожиданно показали отрывок из репортажа восьмидесятых о папе и его компании «Хаверсток», который я никогда не видела. Я рот открыла от изумления, когда он возник на телеэкране, внешне точно такой, как на наших детских фотографиях, — еще не облысевший. Широко улыбаясь, он рассказывал о своем знаменитом проекте реконструкции Табачных доков, обменялся рукопожатием с Маргарет Тэтчер. Далее другой репортаж — полная противоположность предыдущему — снятый на днях: Рори, угрюмый и злой, входит в отделение полиции. На нем его самый элегантный костюм, в котором я видела его сотню раз; за ним, пытаясь не отставать, семенит его эффектная адвокатесса. В его взгляде, я замечаю, застыл страх. У меня от слез защипало в глазах. Что бы Рори ни натворил, он был и остается моим старшим братом.

Сегодня утром Дэниэл ушел из дома до того, как рассвело. Таким расстроенным и подавленным я его еще не видела. Боже, какое у него было лицо, когда в новостях показали «Хаверсток». Он столько труда вложил в эту компанию. Не знаю, оправится ли фирма от столь чудовищного удара. Одно хорошо — что папа не дожил до такого позора.

Арест Рори не мог бы случиться в более неудачное время: заказчик не успел подписать договор на следующий этап строительства нового комплекса, а теперь и вовсе ведет речь о том, чтобы отложить подписание до того, как «ситуация стабилизируется». Полиция опечатала помещения компании. Дэниэл даже в здание не может войти.

Он намерен работать в библиотеке. Сказал, чтобы я звонила ему немедленно, если мне что-то понадобится или начнутся схватки. Он находится поблизости, за углом: сразу примчится. Я в ответ лишь кивнула и снова включила программу новостей. Сдается мне, что журналистам полиция сообщает больше, чем нам. Рори до сих пор не отпустили. А прошли уже почти сутки. О чем его спрашивают? Что он отвечает?

Я обдумываю разные варианты развития событий. Только этим теперь и занимаюсь. Представляю Рейчел в поезде, несущем ее куда-то на север, например, в Шотландию. Или в автомобиле: она мчится между высокими елями, а за ней тянется ослепительный рубиновый шлейф задних фар. Лес раскрывает свою пасть и заглатывает ее.