…и, к полной неожиданности для Рисы, пистолет стреляет! Она слышит красноречивое «птфф!» — звук вылетевшего транк-дротика. Дротик вонзается в плечо копа — тот даже не успевает выхватить свое оружие — и в следующее мгновение Тощий падает на колени, а еще через секунду валится без сознания, утыкаясь носом в ковровое покрытие пола. Уноси готовенького.

Второй полицейский, которому, по всей вероятности, никогда в жизни еще не доводилось в кого-либо стрелять, лихорадочно нащупывает кобуру, и Бо посылает заряд транка прямой наводкой ему в грудь. Толстяк издает смешной писк, ноги его подгибаются, как у умирающей оперной дивы, и он прислоняется к стенке, по которой затем и сползает на пол. Уноси второго готовенького.

— Уходим! — командует Бо. — Надо убираться отсюда.

Он хватает ее за руку и тянет прочь. Риса в таком ошеломлении, что не пытается вырваться.

— Но… но как…

— Думала, я не знаю, что ты разрядила мой пистолет? Так я тебе и полез невесть куда безоружный!

Риса наконец выдергивает руку и разворачивается на сто восемьдесят градусов.

— Ты куда?!

— Нельзя их так оставлять! — говорит она. — Найдут — нам крышка. Их надо спрятать!

Бо следует за ней, и вместе они оттаскивают полицейских в дальний конец коридора. Когда в наушнике одного из копов далекий голос спрашивает, задержаны ли нарушители, Бо очень убедительным тоном докладывает:

— Десять-четыре[16]. Всего лишь парочка местных отщепенцев. Выскочили за дверь. Теперь они не наша забота.

— Ну и слава Богу, — слышится в наушнике. Таким образом ребята выгадывают еще по меньшей мере десять минут — пока кто-нибудь не озадачится, куда же подевались двое полицейских.

— Десять-четыре? — изумляется Риса. — Ты правда сказал «десять-четыре»?

Бо пожимает плечами.

— Сработало же.

Они заталкивают Тощего в деревянный ящик для игрушек в комнате ожидания педиатрического отделения. Толстячок прекрасно вписывается в шкаф под огромным аквариумом, обитатели которого, шарообразные рыбы-иглобрюхи, по иронии судьбы сильно напоминают незадачливого полицейского.

Теперь, когда ушедшие в несознанку охранники убраны с глаз долой, Риса позволяет себе немного расслабиться. Она даже ощущает подъем духа — состояние, которое она уже подзабыла. Реакция организма на прилив адреналина.

Бо, тоже почувствовавший облегчение, разражается смехом. Риса невольно вторит ему, отчего Бо смеется еще сильнее; Риса заходится в приступе неудержимого хихиканья, которому Бо кладет конец довольно неожиданным способом: он хватает свою спутницу в объятия и целует.

Риса реагирует мгновенно — срабатывает рефлекс. Впрочем, и без всякого рефлекса ее реакция, можно не сомневаться, была бы той же. Риса отталкивает Бо и заезжает ему в глаз с такой силой, что голова бедняги дергается назад и — бум! — ударяет по стенке аквариума; перепуганные иглобрюхи брызжут во все стороны. Девушка не желает знать, какова будет реакция напарника — раскаяние или злость. Не медля ни секунды, она стремглав бросается прочь.

— Риса, постой!

Мало у нее сейчас других забот, не хватало еще терпеть приставания очередного одержимого гормонами придурка?!

— Риса!

Она в ярости поворачивается и едва сдерживается, чтобы не заехать Бо еще раз.

— Совсем ополоумел? Не смей называть меня по имени! Они тут не знают, кто мы; и если в этих кабинетах случайно окажется кто-нибудь и услышит…

— Извини… — Глаз его уже начинает заплывать. Вот и отлично.

— Если бы Коннор увидел, он бы тебя еще не так изукрасил! — шипит Риса.

— Ну прости, на меня просто что-то нашло…

— И почему только каждое ничтожество с членом считает своим долгом лезть ко мне со своими погаными поцелуями?!

Он смотрит на нее так, будто ответ лежит на поверхности.